Пройдёт два осенних дня, и судьба вновь сведёт этих людей на заснеженном перевале Донгуз-Орун, разделяющем молчаливую Балкарию от высокогорной Сванетии. Перевал разделял их, врагов, и тогда, осенью 42-го. Только тогда они были молоды, теперь - нет: 30 лет таяли с тех пор ледники, и текла вода в бурном Баксане. Много воды утекло.

Молодыми навсегда остались их погибшие друзья - его, немца Карла Макенау, и Чоки Балиева, балкарца из Приэльбрусья, оборонявшего перевалы Северного Кавказа в составе 37-й армии. О бывших друзьях напоминали лишь холмики, на которых стояли лёгкие памятники со звёздами и медными табличками. От друзей Макенау не осталось и холмиков - размыло дождями. Враги. Пришли незваными, сгинули безвестными: участь всех завоевателей - не нужны памяти их имена.

Ну, а живые?

Кто они, если встретятся?

Они ещё идут по разным дорогам. Балиев направляется к Северному Приюту, что лепится на высоте 2350 метров у самого начала восхождения на Донгуз-Орун. А Макенау с группой туристов из ФРГ поднимается к Приюту Одиннадцати на Эльбрусе. Следующий их маршрут, на Донгуз, через 2 дня. И хотя они ещё не встретились, воспоминания у них об одном и том же.

У Макенау это началось потому, что он тут не был с тех самых пор, и вот оно всё вдруг воскресло и ожило.

У Балиева - потому, что уже знал: послезавтра приведут на Приют немцев, и он, инструктор-проводник, поведёт их туда, куда тогда не пропускал, истекая кровью. Он даже смутно, как сквозь пелену, опять увидел лицо того немца в белом маскхалате, который склонился над ним возле камня, к которому он привалился, простреленный в грудь. Их взгляды встретились потому, что Чока пришёл в себя и открыл глаза. Глаза немца были жгуче-чёрные, внимательные, в бахроме тёмных, почти женских, ресниц. Ресницы эти дрогнули, и разжались обветренные губы:

- Лэбэндихь? <a href="http://samlib.ru/s/sotnikow_b_i/bis0926.shtml#ssilka1">1</a><a name="ssilka11"> - сказал немец. И приставил к его груди автомат.</a>

<a name="ssilka11">Чока потерял сознание вновь.</a>

<a name="ssilka11"></a>

<a name="ssilka11"></a>

<a name="ssilka11">Канатно-кресельная дорога, ведущая на гору Чегет, была выключена. Балиев, чтобы не лезть по крутому склону целых 2 километра, стал просить дежурных электриков, чтобы они её включили. Те покурили с ним, поговорили о новостях в Итколе, Азау, включили ток, и вдоль склона Чегета поплыли, уходя в синеву неба, почти игрушечные красные и жёлтые пустые кресла. Точно такие же скользили им навстречу - вниз. На фоне далёких снежных вершин это выглядело неправдоподобно красиво - как на цветной открытке.</a>

<a name="ssilka11">Балиев поблагодарил парней и привычно легко сел в набежавшее жёлтое креслице. Пристегнулся цепочкой и смотрел теперь на маячившее впереди красное кресло, которое уходило всё выше и выше, минуя стальные переплёты опор. Под ногами у него потянулись невысокие дубовые рощицы, кучки сосен, и всё это менялось, по мере подъёма, чередуясь по временам года. Сначала внизу осталась осень, в которой он жил и пришёл, потом началась зона лета, а там, выше, он проплывёт над цветущей весной и сойдёт в самом её начале. А дорога пойдёт и дальше, к зиме с её искристым пористым снегом. Но это уже другая дорога, которая возит любителей лыжного спуска.</a>

<a name="ssilka11">Проплывая над летом, Балиев рассматривал знаменитые вершины: двуглавый Эльбрус под облаками, сине-белую, уходящую в небо, скальную стену коварной Шхельды; слева от него высились Донгуз и Орун с толстыми многослойными шапками снега - в ту сторону ему сейчас идти; даже мрачный зубчато-белый пик Ушбы был виден тоже. И то ли от тишины и красоты родных мест, то ли ещё отчего-то, чему и не знал имени, Балиев вдруг вспомнил историю своей прабабки, которую выкрал из Сванетии его прадед Бекан, перейдя через Донгуз-Орунский узкий проход.</a>

<a name="ssilka11">Правда, не за девушкой отправился Бекан к сванам - на чужую землю завела страсть охотника. Сванов в глухом Накринском ущелье он не встретил. А вот леса`, чем ниже он спускался по неширокому ущелью, становились всё красивее и гуще, и дичи разной там оказалось достаточно. С возвращением Бекан не спешил - лошадь в распадке не пропадёт, будет пастись, верёвка длинная. Украсть её - свои не решатся, да и никто сюда не заходит: зачем? Чужие - тоже не приходят. А узнать, что там, за Донгузом, на той стороне - было интересно. Куда приведёт его ущелье? Неужто не окажется в нём людей? Не верилось...</a>

<a name="ssilka11">Всё шире, всё мощнее становилась горная речка и всё громче шумела, сшибаясь с большими камнями и скалами. А там, где она стала глубокой и белой от скорости, он вдруг увидел на правом высоком её берегу селение среди 100-летних разлапистых елей. Виднелись люди, бродил скот. А речка летела вниз всё круче, всё злее. Красивое место выбрали сваны для поселения, лучшего не придумать. Да и жили, кажется, богато - вон какие дома и скот!</a>

<a name="ssilka11">Бекан бывал в Сванетии с отцом, но не этим путём - ходили через перевал Бечо, где можно пройти с конём. Минуя Ушбу, приходили к соседям самым коротким путём, чтобы в случае чего можно было быстро вернуться назад. Но об этой дороге балкарцев знали и сваны. Поэтому выставляли дозорных. Если врагов приходило мало, их убивали или же брали в плен, когда удавалось. А если случались большие набеги с целью грабежей и наживы, дозорные успевали предупредить своих, и всё селение укрывалось в высоких каменных башнях. На первый этаж загоняли скот, на втором были семьи, а на верхнем - воины, стрелявшие из узких амбразур отравленными стрелами и пулями из кремневых ружей. Порох, правда, старались беречь, попусту не палили. Но всё равно хоть целый месяц их осаждай, а ничего не поделаешь - была у сванов в башнях и вода, и продукты вяленые и копчёные, и сухие лепёшки. Башни эти выдержали даже персов, которые добрались однажды до самой столицы сванов - Местии.</a>

<a name="ssilka11">Золото, серебро, дорогую утварь сваны тоже держали в башнях. Нет, просто так у сванов не поживиться. Единственное, что иногда удавалось и чеченам, и кабарде, так это умыкнуть зазевавшуюся в лесу женщину. Со своими женщинами молодому мусульманину нельзя спать без женитьбы - не разрешает Коран. А чтобы жениться, нужно дать хороший выкуп за невесту. Бывало, что мужчине