крест, стоявший посередине арены, убрали (теперь крест, по-видимому, другой — стоит на краю арены, где его установили в 1926 году при фашистском режиме); незавидная участь постигла и кафедру, ранее установленную у стен Колизея, с которой каждую пятницу монах читал проповедь. Теперь в Колизее только в Страстную пятницу происходит богослужение, которое отправляет сам папа, напоминая при этом, что христианское мученичество сделало Колизей точкой пересечения современного и древнего религиозных миров.
Значительно выросло, по сравнению с серединой XIX столетия, число посетителей Колизея; теперь этот памятник древности ежегодно осматривают около трех миллионов туристов. К их услугам туристическая индустрия, которая, правда, не может предложить гербарии (за которые ратовал путеводитель 1843 года), но зато полностью обеспечивает различными сувенирами в форме или с изображением Колизея.
Произошедшие изменения повлияли и на отношение к Колизею. Потеряв ореол романтичности, он стал представляться туристам просто одним из памятников древнего мира. Теперь посетителей Колизея прежде всего поражают его внушительные размеры. (Иронично, но Ридли Скотту, поставившему фильм «Гладиатор» и таким образом почерпнувшему славы у Колизея, его арена для съемок не подошла в связи с «недостаточными размерами», и он снимал фильм на Мальте в специально построенном павильоне.)
Очищенный от мусора и растений, Колизей сияет внутри обнаженным фундаментом, результатом упорного труда археологов, сумевших получить ценные сведения о методах возведения в древности монументальных сооружений. Эти археологические работы лишили Колизей былой романтичности, прелести запустения, к тому же затруднив посетителям ориентацию на арене, загроможденной деталями откопанного фундамента.
Турист, впервые увидевший Колизей, непременно подивится его огромным размерам, а, купив билет и пройдя на арену сооружения, окажется среди откопанных археологами элементов фундамента, среди которых можно и заблудиться. Увидит турист и непонятные на вид механизмы, с помощью которых в далеком прошлом подымали на арену зверей, будущих жертв кровавого представления. Той земли, что покрывала арену в XIX веке и по которой при желании мог пройтись турист викторианской эпохи, давно уже нет (на протяжении большей части XX века центр арены занимал вырытый котлован). Теперь посетителям Колизея демонстрируют небольшой деревянный настил, покрывающий участок арены, выдавая его за римский оригинал. По существу, посетителям Колизей видится лишь громадным каркасом здания, огромной рамой, в которой когда-то бурлила жизнь, ныне с трудом представляемая. Не удивительно, что недавно итальянским архитектором был предложен проект, предусматривающий постройку в стенах Колизея нового здания. «Проект могла бы субсидировать заинтересованная компания, подобная "Кока-коле", — заявил архитектор. — Такая компания могла бы заявить всему миру, что она наполнила Колизей новой жизнью». И все же вопрос — как воспринимать памятник с кровавой историей? — остается до сих пор нерешенным. В настоящее время (даже более, чем полтора века назад) Колизей представляется основным символом Рима, главным образом потому, что вопросы, которые он вызывает, равно относятся ко всем проявлениям римской культуры. Чем отличалось римское общество от нашего? Какие суждения о нем можно составить? Можно ли восхищаться техническими достижениями Древнего Рима и одновременно осуждать свойственные ему насилие и жестокость? В какой степени мы готовы поражаться непомерной роскоши и кровопролитиям (в которых римляне находили странное удовольствие), если в принципе порицаем эти явления? Действительно ли уровень жестокости в одних обществах настолько выше, чем в других? Все современные суждения о прославленном Колизее являются смесью восхищения, вызванного великолепной архитектурой сооружения, и нашим неприятием кровавой бойни на его арене. Реакция современного человека обнаруживает явную тенденцию смягчить ужас перед чуждым и непонятным прошлым, переводом странных особенностей, присущих древнему миру, на язык реалий мира современного. Такая реакция принимает разные формы. У Марка Твена в шестидесятых годах XIX столетия толкование событий прошлого, хотя и было преисполнено иронии и сарказма, но все же не доходило до сравнения гладиаторских игр с современными писателю бродвейскими театральными представлениями. Несомненно, Твен был бы доволен, довелись ему узнать, что в XXI столетии римские власти устроили в Колизее грандиозное шоу. В 2003 году Пол Маккартни вместе со своей группой выступил в Колизее с благотворительным представлением, на котором присутствовали четыреста человек, заплатив за билет по тысяче долларов. Маккартни этим не ограничился и после дал на площади у стен Колизея бесплатный концерт, на котором побывала трехсоттысячная восторженная толпа. «Наша группа первой в новейшей истории дала представление в Колизее», — возгласил Пол Маккартни. Он был не совсем прав: в 1951 году в связи с пятидесятилетием со дня смерти Джузеппе Верди в Колизее давала концерт Римская опера. Сглаживание кровавой истории Колизея также нашло отражение в туристической отрасли: туристам, в частности, предлагают сфотографироваться в компании гладиаторов, молодых итальянцев, одетых в соответствующие костюмы. Эта услуга оказалась такой доходной, что среди «гладиаторов» развернулась нешуточная борьба за наиболее прибыльные места (в итоге «гладиаторов» обязали обзаводиться лицензией). Глядя на них, можно подумать, что и настоящие гладиаторы были безобидными малыми и, окажись они среди нас, то в свободное время звонили бы своим подругам по мобильному телефону или пили в ближайшем баре прохладительные напитки. Кстати, один из последних примеров: пепси-колу однажды рекламировали у стен Колизея Бритни Спирс, Бейонс Ноулз и другие поп-звезды, одетые гладиаторами, раздавая бесплатно бутылки с этим напитком («из погребов римского императора») и сопровождая эту акцию пением «We will rock you». Однако адаптация кровавого прошлого Колизея, кажется, не закончится никогда, и все попытки облагородить его оставляют неприятный осадок, который, конечно, не могут сдобрить улыбчивые лица нынешних «гладиаторов» с их мобильными телефонами и прохладительными напитками. Колизей все еще напоминает о жестокости и насилии древнего мира. До сих пор при посещений Колизея возникает чувство
Рис. 3. Иллюминация Колизея 12–13 декабря 1999 года в честь отмены смертной казни в Албании
Турист, впервые увидевший Колизей, непременно подивится его огромным размерам, а, купив билет и пройдя на арену сооружения, окажется среди откопанных археологами элементов фундамента, среди которых можно и заблудиться. Увидит турист и непонятные на вид механизмы, с помощью которых в далеком прошлом подымали на арену зверей, будущих жертв кровавого представления. Той земли, что покрывала арену в XIX веке и по которой при желании мог пройтись турист викторианской эпохи, давно уже нет (на протяжении большей части XX века центр арены занимал вырытый котлован). Теперь посетителям Колизея демонстрируют небольшой деревянный настил, покрывающий участок арены, выдавая его за римский оригинал. По существу, посетителям Колизей видится лишь громадным каркасом здания, огромной рамой, в которой когда-то бурлила жизнь, ныне с трудом представляемая. Не удивительно, что недавно итальянским архитектором был предложен проект, предусматривающий постройку в стенах Колизея нового здания. «Проект могла бы субсидировать заинтересованная компания, подобная "Кока-коле", — заявил архитектор. — Такая компания могла бы заявить всему миру, что она наполнила Колизей новой жизнью». И все же вопрос — как воспринимать памятник с кровавой историей? — остается до сих пор нерешенным. В настоящее время (даже более, чем полтора века назад) Колизей представляется основным символом Рима, главным образом потому, что вопросы, которые он вызывает, равно относятся ко всем проявлениям римской культуры. Чем отличалось римское общество от нашего? Какие суждения о нем можно составить? Можно ли восхищаться техническими достижениями Древнего Рима и одновременно осуждать свойственные ему насилие и жестокость? В какой степени мы готовы поражаться непомерной роскоши и кровопролитиям (в которых римляне находили странное удовольствие), если в принципе порицаем эти явления? Действительно ли уровень жестокости в одних обществах настолько выше, чем в других? Все современные суждения о прославленном Колизее являются смесью восхищения, вызванного великолепной архитектурой сооружения, и нашим неприятием кровавой бойни на его арене. Реакция современного человека обнаруживает явную тенденцию смягчить ужас перед чуждым и непонятным прошлым, переводом странных особенностей, присущих древнему миру, на язык реалий мира современного. Такая реакция принимает разные формы. У Марка Твена в шестидесятых годах XIX столетия толкование событий прошлого, хотя и было преисполнено иронии и сарказма, но все же не доходило до сравнения гладиаторских игр с современными писателю бродвейскими театральными представлениями. Несомненно, Твен был бы доволен, довелись ему узнать, что в XXI столетии римские власти устроили в Колизее грандиозное шоу. В 2003 году Пол Маккартни вместе со своей группой выступил в Колизее с благотворительным представлением, на котором присутствовали четыреста человек, заплатив за билет по тысяче долларов. Маккартни этим не ограничился и после дал на площади у стен Колизея бесплатный концерт, на котором побывала трехсоттысячная восторженная толпа. «Наша группа первой в новейшей истории дала представление в Колизее», — возгласил Пол Маккартни. Он был не совсем прав: в 1951 году в связи с пятидесятилетием со дня смерти Джузеппе Верди в Колизее давала концерт Римская опера. Сглаживание кровавой истории Колизея также нашло отражение в туристической отрасли: туристам, в частности, предлагают сфотографироваться в компании гладиаторов, молодых итальянцев, одетых в соответствующие костюмы. Эта услуга оказалась такой доходной, что среди «гладиаторов» развернулась нешуточная борьба за наиболее прибыльные места (в итоге «гладиаторов» обязали обзаводиться лицензией). Глядя на них, можно подумать, что и настоящие гладиаторы были безобидными малыми и, окажись они среди нас, то в свободное время звонили бы своим подругам по мобильному телефону или пили в ближайшем баре прохладительные напитки. Кстати, один из последних примеров: пепси-колу однажды рекламировали у стен Колизея Бритни Спирс, Бейонс Ноулз и другие поп-звезды, одетые гладиаторами, раздавая бесплатно бутылки с этим напитком («из погребов римского императора») и сопровождая эту акцию пением «We will rock you». Однако адаптация кровавого прошлого Колизея, кажется, не закончится никогда, и все попытки облагородить его оставляют неприятный осадок, который, конечно, не могут сдобрить улыбчивые лица нынешних «гладиаторов» с их мобильными телефонами и прохладительными напитками. Колизей все еще напоминает о жестокости и насилии древнего мира. До сих пор при посещений Колизея возникает чувство
