надеется. Милая бесценная маменька, неужели судьба сулила пережить тебе единственного сына? Что теперь будет с тобою? С беспомощными сёстрами?

Заходил у Гоголя худой кадык, по впалым щекам поползли слёзы.

– Если случится непоправимое, ничего не сообщайте маменьке.

У графа чётки замерли в руках.

– Сообщите ей, что я уехал на леченье… в Рим.

Молчит подавленно граф, и Гоголь уже не повторяет своей невыполнимой просьбы.

– Не плачьте, Николай Васильевич, не плачьте… – граф вытирает Гоголю слёзы большим клетчатым платком. – Поспите ещё. Вам надобно сберегать силы.

Гоголь закрыл глаза. Вскоре у него начался бред – он хватал себя за пальцы и жалобно уверял, что лишился бриллиантового перстня – подарка царицы. Когда ему поставили горчичники на ноги, Гоголь стал сбрасывать одеяло и звать своего бывшего слугу: “Жги, Яким, жги!” Потом бред вроде бы прошёл, Гоголь открыл глаза и спросил со своей характерной иронической улыбкой: “А где же лестница? Почему мне с неба не подают лестницы?”

Дежуривший врач взял его руку – пульс прощупывался слабо.

Под утро Николай Васильевич Гоголь умер.