Выставки художественных работ. Юношеские стихотворные опыты. Первое знакомство с футуристами Постепенно Кручёных обретал свой путь, чему немало способствовала и практика в московских изданиях. Искусство шаржа дало ему возможность прорвать «рутинёрские, самодовлеющие» для него академические традиции, стало его первой попыткой эксперимента. Именно эксперимент, риск нового ощущался им как единственно возможный путь в искусстве. Но пока только больше ощущался, поскольку реализм – в той или иной форме – продолжал оставаться основой его художественного творчества, а некоторые полотна, выполненные в реалистической манере, даже получали всеобщее признание. «Помню. в Москве, – писал Кручёных. – участвовал в солидных выставках рядом с Репиным, и профессорские „Русские Ведомости“ [одна из крупнейших газет Российской Империи. – С. С.] одобряли меня, порицая Илью Ефимовича».¹⁸ Здесь имеется в виду состоявшаяся весной 1909 г. «28-я периодическая выставка картин Московского общества любителей художеств», на которой экспонировались картины И. Репина. А. и В. Васнецовых. К. Коровина, В. Маковского, И. Бродского и других известных художников. Для участия в ней Кручёных представил восемь картин. «На кладбище», «На даче», «Солнечный день», три «Портрета» и две под названием «Лето». В каталог выставки был включён один «Портрет».¹⁹ Одновременно Кручёных дебютировал в качестве новатора живописи, приняв участие в устроенной Н. Кульбиным в Петербурге выставке «Импрессионисты». По замечанию Н. Харджиева, «с большим основанием Кульбина и „кульбинистов“ можно было бы назвать „неоимпрессионистами“ („дивизионистами“)».²⁰ На этой выставке также экспонировалась одна картина Кручёных, но уже в окружении работ Э. Спандикова, И. Школьника, С. Шлейфера, Б. Григорьева, Л. Баранова (Россине), Елены Гуро (она выставила пять рисунков к своей книге «Шарманка»), М. Матюшина (экспонировались три его пейзажных этюда), В. Каменского и других художников. Кручёных не случайно принял участие именно в этой выставке. Николай Николаевич Кульбин (1866–1917) был действительным статским советником, приват-доцентом Петербургской Военно-медицинской академии и – одновременно – художником-дилетантом, в своей художественной практике не пошедшем дальше импрессионизма. Однако же он был чрезвычайно активным организатором новых художественных сил в России, организовал первую в Петербурге выставку «Современные течения в искусстве» (апрель/май 1908 г.), где были представлены самые различные направления – от «группы академических течений» до авангардистской группы «Стефанос»²¹ Как писал М. Матюшин, Н. Кульбину «безусловно принадлежит честь первого в Петербурге выступления с молодыми художниками, которым он проложил дорогу».²²

Именно тогда, весной 1909 г., состоялось первое знакомство Кручёных с некоторыми своими будущими соратниками по авангарду: художником и поэтом Еленой Генриховной Гуро (1877–1913), членом петербургского общества художников «Союз молодёжи», автором книги «Шарманка» (СПб., 1909)²³ и её мужем, Михаилом Васильевичем Матюшиным (1861–1934), музыкантом (с 1882 по 1913 гг. он служил скрипачом придворного оркестра), художником, композитором, впоследствии – теоретиком авангардной живописи и издателем-меценатом первых сборников русского литературного авангарда. Вскоре после этой выставки, через год, квартира Матюшина и Гуро «стала местом собраний петербургских и московских футуристов, разрабатывавших планы совместных боевых выступлений».²⁴

Особо следует сказать и о поэте и художнике Василие Васильевиче Каменском (1884–1961), который участием в выставке «Импрессионисты» дебютировал в качестве художника. Об этом он писал: «Стал заниматься живописью и узнал, что Кульбин организовывает выставку картин (на Морской) „Импрессионисты“. Я понёс на жюри свою вещь „Берёзы“ (масло, пуантелизм) и счастье мне разом повалило. Картину повесили, оценили ярко, и на вернисаже она продалась».²⁵ Об этом же есть несколько слов в его «Автобиографии»: «Бурлюк стал моим учителем по части крайнего новаторства в искусстве».²⁶ В дальнейшем Каменский участвовал в авангардистских выставках «Треугольник» (СПб., 1910), «№ 4» (М., 1914), «Последняя футуристическая выставка картин 0,10» (Пг., 1915), «Выставка картин левых течений» (Пг., 1915), «Бубновый валет» (М., 1917). Но вернёмся к Кручёных, который весной 1909 г. окончательно повернул к импрессионизму, ставшем, после «чистого» реализма и шаржа, очередным, предпоследним, звеном в эволюции его как художника.

Несколько импрессионистических работ Кручёных, наряду с его графикой, шаржами и реалистическими полотнами, экспонировались на организованной Д. Бурлюком в Херсоне «выставке импрессионистов» «Венок», проходившей с 3 по 20 сентября 1909 г. Учитывая то, что в губернском центре подобная выставка устраивалась впервые, а также и консерватизм местных художников-любителей, устроители «Венка» сами позаботились о рекламе и рецензиях в местной прессе. Их материалы охотно печатала влиятельная херсонская газета «Родной Край». Так, в номере от 3 сентября, за подписью «NN», была помещена «вводная» статья Д. Бурлюка «Несколько слов художника по поводу выставки картин группы „Венок“ в Херсоне»,²⁷ в которой он лаконично и ясно изложил сущность и задачи импрессионизма, представил молодых русских художников-новаторов – участников выставки – и не удержался пренебрежительно отозваться о деятельности «местных любителей». В следующем номере газета напечатала пространную статью Кручёных на ту же тему, а позднее – его же небольшую рецензию на выставку «Венок». Поскольку сам он являлся участником выставки, обе статьи были подписаны псевдонимом «А. Горелин», впервые тогда им употреблённым

Как, вероятно, и ожидалось, выставка «Венок» имела больше скандальный успех. Херсонская публика хохотала или грубо возмущалась, глядя на импрессионистические работы Д. и В. Бурлюков, Аристарха Лентулова, Л. Баранова (Россине), Кручёных и других художников. В местных газетах появились соответствующие отклики. В одном из них, содержавшем, впрочем, и некоторые верные общие замечания, выставка «Венок» называлась «выставкой Бурлюков», а сама их импрессионистическая манера ставилась под сомнение.²⁸ Анонимный автор исходил из того, что большинство экспонировавшихся работ принадлежали Давиду, Владимиру и Людмиле Бурлюкам, к тому же, «ничего общего не имевшим с импрессионизмом». В ответ на эту критику в «Родном Крае» были помещены два пояснительно-разоблачительных «письма в редакцию» за подписью «комитета выставки „Венок“», авторство которых, несомненно,