поздоровались с ним, и он ответил парой слов, наполненных жалостью, ибо все они обречены гореть в аду.

Дважды он чуть не свалился и пожалел об отсутствии у коня длинной спутанной гривы, как у Мата, было бы за что ухватиться. Но вскоре взошла луна, и на фоне посветлевшего неба показались разрушенные дымоходы Грамблера. Джуд развернул коня к дому, смутно понимая, что Пруди уже наверняка спит. Лучше поставить коня в пристройку, и пусть останется там на ночь, а с утреца Джуд похвастается удачной покупкой перед старой кошелкой.

Джуд плюхнулся с лошади в живую изгородь, перекатился и кое-как вскарабкался на ноги. Земля под ногами ходила ходуном, как будто он в море. Он взял нового коня под уздцы и, покачиваясь, завел в пристройку. Солтэш как будто сразу во всем разобрался, а может, просто почуял, что к чему, и отошел в заднюю часть навеса, где до него не добирались ветер и дождь. Джуд решил, что накормит его утром, и открыл скрипучую дверь коттеджа. По дому раскатывался громогласный храп Пруди. Джуд снял шляпу и башмаки и рухнул подле нее.

Утром он проснулся поздно и сел на кровати. Голова раскалывалась. Привычное состояние — вообще-то, редкие пробуждения без головной боли случались лишь тогда, когда Джуд был на мели, но сегодня боль оказалась сильнее обычного. Пруди уже встала, снаружи слышалась ее возня.

Теперь ее могучая тень загородила дверь.

— Чего это ты опять учудил, а?

Джуд зажмурился от рези в глазах из-за яркого утреннего света, а потом вспомнил.

— Ха! — сказал он. — Вот уж сюрприз, да?

— Сюрприз? Не знаю, что и думать, старый глист. Что ты сотворил с Матом?

Джуд медленно спустил ноги с кровати и нашарил башмаки. Лысая голова блестела на солнце, несколько седых волосков колыхались в сквозняке, идущем от двери.

— Вырядил его как цыганского пони, расчесал хвост, подрезал гриву, почистил и ленты вплел. И с чего вдруг ты удумал покрасить его в черный и белый? Хочешь стать Майской королевой?

Джуд встал и потер щетину на подбородке. Затем прошел мимо жены и, спотыкаясь, поковылял к пристройке. И замер, выпучив глаза.

Сзади подошла Пруди.

— Говорила же, ни в жисть ты его не продашь. Но нет худа без добра. В четверг все-таки поеду на нем к Тине.

«Демельза» - Часть 1, глава 6

издание 1946 года

(в современных изданиях глава полностью пропущена, она следует за главой о вторых крестинах).

В Грамблере актёры сыграли для зрителей «Месть шахтёра» — пьесу, специально написанную корнуольцем Ричардом Картью. За последнее время многие полегли с летней лихорадкой; но когда сам Аарон Отвэй и актёр-комик Таппер утром и днём прошествовали по деревне Сол и Грамблер с барабанами и трубой, вещая о представлении, они привлекли на представление кучу народу. Кое-кто из зрителей уже видел их игру в библиотеке в Нампаре, однако пришли посмотреть на новую пьесу. Среди них присутствовал Марк Дэниэл, который всю пьесу просидел неподвижно, и его худощавое лицо землистого цвета ничего не выражало, так что нельзя было понять, о чём Марк думает и что чувствует.

Заки Мартин тоже пришёл, хотя его жена не одобряла театральные пьесы и зрителей. Заки всегда читал колонку о театре в газете, которую давал ему Росс. Заки взял с собой Джинни. Его дочь всё ещё переживала из-за Джима, поэтому Заки решил, что театральное представление отвлечёт их обоих от забот.

Сам он ни на что не жаловался, ведь здоровье пока его не подводило, зарабатывал он достаточно, чтобы прокормить свою большую семью. Однако Заки знал, что сегодня вечером состоится ежеквартальное собрание акционеров шахты Грамблер, и примерно понимал, о чём там пойдёт речь.

Актёры Аарона Отвэя уж постарались, чтобы Заки позабыл о своих тревогах. Декорации пьесы оказались такими же, как во время представления в Нампаре, костюмы пообтрепались, так что актёрам во многом пришлось полагаться на богатое воображение зрителей и их доброжелательность. Но если потрудиться, то пылкость и находчивость искупят остальные недостатки, так что «Месть шахтёра» прошла с успехом.

Зрители-шахтёры вели себя гораздо спокойнее жителей обычной деревни или маленького городка, охотнее аплодировали хорошей игре и терпимее относились к плохой. Под конец представления они поднялись, спели всё ещё весьма популярный гимн «Боже, храни короля», и в ранних сумерках понемногу начали расходиться парами или маленькими группами, направляясь в ближайший домик с красными ставнями — выпить и поделиться впечатлениями об увиденном. Образцовая публика, как сказал Отвэй.

Карен, уставшая после напряжённого вечера, решительно оспаривала его мнение. По её словам, публика состояла исключительно из придурков и недоумков — смеялись не в тех местах и не встретили аплодисментами её монолог в конце третьего акта. Она заявила, что устала от всего, связанного со сценой, от бродячей жизни, отсутствия приличной публики, от напрасной траты ораторского таланта перед глупой деревенщиной, от того, что иногда бывает нечего есть. И она с такой же охотой связалась бы с передвижной ярмаркой или зверинцем, как плясала бы под дудку тех, кто приходит на их представления.

— Тише, тише, цыплёночек, — произнёс Отвэй, набив полный рот пирога с крольчатиной. — Этакое ворчание тебя не красит. У нас нынче удачное время, а ты кривишь ротик, словно полумесяц перед дождём. Скверно быть недовольной успехом. Ты же знаешь, за одну ночь не стать миссис Сиддонс.

— Да ни за ночь, и никогда, если я останусь в этих диких местах, среди олова и грубиянов. Кто меня здесь увидит, кто здесь знает, что такое актёрское мастерство?

— Я, например, — усмехнулся Таппер, — и тебе ещё есть чему поучиться, даже у таких старых развалин, как мы.

Карен поднялась, не обращая внимания на эти слова. Она зевнула с наигранной грацией, зная, что кучка местных, ещё толпящихся в дальнем конце навеса, наблюдает за ужинающими актёрами, как за ярмарочными медведями.

— Жарко здесь. Я такую затхлость терпеть не могу. Портит весь аппетит.

— Ну конечно, — ехидно продолжил Таппер, — нашу маленькую акстриску можно не учить прочим видам искусства. Например, с самым честным видом красть деньги. Или жульничать с двойкой, когда у тебя есть девятка. Или заставлять других делать то, что ты хочешь. В общем, всем женским штучкам. Тут с тобой никто и не сравнится. Только, может, ты в очередной раз споткнёшься...

— Заткнись! — Карен рванулась к нему и едва не схватила нож со стола, но Отвэй поймал её за руку и встал между ними. — И ты тоже на его стороне! — прошипела она. — Отвяжись, старая ты