французы порой мечтают о возвращении последнего представителя династии Валуа^[10].

Им не дано было читать в чужих сердцах. Впрочем, сами братья так не думали. Сэму и Сибу казалось, что они знают любой потаенный уголок в сердце племянницы, угадывают ее помыслы и могут даже направлять их в нужное русло. Дядюшки рассчитывали подыскать своей любимице жениха, который безусловно составил бы счастье девушки.

Из разговоров почтенных джентльменов можно было заключить, что у них уже есть на примете идеальный молодой человек, на которого будут возложены сии приятные обязанности.

— Так, значит, Хелина на прогулке, братец Сиб?

— Да, братец Сэм, но уже пять часов, и она вот-вот вернется.

— И тогда...

— ...да, братец Сэм, с ней надо серьезно поговорить.

— Близится ее совершеннолетие, братец Сиб, наша дочь теперь уже совсем невеста.

— Девочка в возрасте Дианы Вернон^[11], братец Сэм. Не правда ли, она похожа на очаровательную героиню романа Вальтера Скотта?

— Совершенно с вами согласен, братец Сиб, Хелина поражает изысканностью манер...

— ...и возвышенностью духовных устремлений...

— ...и живостью воображения...

— ...да, она скорее напоминает Диану Вернон, чем величественную Флору Мак-Айвор из романа «Уэверли»,

Братья Мелвилл, преисполненные гордости за национальную литературу, припомнили еще несколько героинь из «Антиквария», «Гая Мэннеринга», «Аббата», «Монастыря», «Пертской красавицы», «Кенилворта», которые по своим достоинствам явно уступали мисс Кэмпбелл.

— Она, словно юная роза, поспешила расцвести холодным утром, братец Сиб. Ей необходима...

— ...необходима опора, братец Сэм. И я позволю себе заметить, что лучшей опорой для нее...

— ...без сомнения, будет муж.

Эта метафора, позаимствованная из «Великолепного садовника», вызвала улыбку на добродушных лицах собеседников. В очередной раз была извлечена из кармана Сиба общая табакерка. Осторожно запустив в нее два пальца, он предложил угоститься и Сэму, который, захватив изрядную понюшку, опустил коробочку себе в карман.

— Итак, полное совпадение во мнениях, братец Сэм?

— Как всегда, братец Сиб.

— Даже в выборе жениха для Хелины?

— О да! Я не сомневаюсь, что этот молодой ученый, уже не раз подтвердивший свои чувства, придется по сердцу нашей девочке.

— Такой представительный, такой разумный!

— Действительно, трудно отыскать более достойного. Образованный, выпускник университетов Оксфорда и Эдинбурга...

— ...физик, подобно Тиндалю...^[12]

— ...химик, подобно Фарадею...^[13]

— ...проникший в суть явлений и познавший основы мироздания...

— ...способный ответить на любой вопрос...

— ...отпрыск достойнейшего семейства графов Файф и притом наследник огромного состояния.

— Не говоря уже о привлекательной внешности, которой, по-моему, нисколько не вредят даже очки в алюминиевой оправе.

Если б этот герой носил очки в оправе из стали, никеля или даже золота, братья Мелвиллы все равно сочли бы сей изъян простительным. И в самом деле, молодым ученым всегда к лицу окуляры, лишь подчеркивающие серьезное выражение лица.

Оставалось выяснить отношение самой мисс Кэмпбелл к этому выпускнику двух университетов, физику и химику... Если мисс Кэмпбелл, по отзыву братьев, похожа на Диану Вернон, то следует вспомнить, что та героиня, как известно, не питала никаких чувств, кроме чисто дружеских, к своему ученому кузену Рашли и в конце концов отказала ему. Но что смыслят старые холостяки в любовных делах?

— Они встречались уже несколько раз, братец Сиб, и, судя по всему, нашего юного друга пленила красота Хелины.

— Несомненно, братец Сэм! Божественный Оссиан, если бы ему пришлось воспеть ее добродетель, прелесть и грацию, назвал бы ее Мойной, что означает «любимая всеми»...

— Скорее он назвал бы ее Фионой, так нарекали в гэльскую эпоху писаных красавиц.

— Не о нашей ли девочке эти строки:

Наконец братья спустились с поэтических высот и принялись обсуждать практическую сторону дела.

— Раз Хелина нравится молодому ученому,— сказал один,— то и она должна проявить к нему благосклонность.

— И если девушка до сих пор не выказала внимания нашему избраннику, а он, безусловно, заслуживает этого благодаря своим исключительным качествам, которыми так щедро наделила его природа...

— ...то лишь потому, что мы не напоминали Хелине, что пора подумать о замужестве...

— ...и быть может, в день, когда мы направим ее мысли в нужную сторону в надежде, что у девушки нет предубеждений ни против этого жениха, ни против брака вообще...

— ...она согласится, братец Сэм...

— ...как несравненный Бенедикт, который после многих злоключений...

— ...женился на Беатриче, что послужило счастливой развязкой комедии «Много шума из ничего»^[15].

Такое завершение дела казалось добрым дядюшкам столь же естественным, как и финал комедии Шекспира.

Когда они поднялись из своих готических кресел с высокими спинками, лица их светились торжеством. Братья многозначительно поглядывали друг на друга, заговорщицки улыбаясь и довольно потирая руки. Этот брак — дело решенное!

Какие тут могут быть препятствия? Молодой человек попросит руки Хелины, юная особа даст свое согласие. Все устроится как нельзя лучше, и останется лишь назначить день свадьбы.

О, это будет роскошное празднество! Они устроят свадьбу в Глазго. Разумеется, венчание состоится не в соборе Святого Мунго — величественной церкви, которую, как и собор Святого Магнуса Оркадского, пощадила Реформация. Нет, эта церковь слишком монументальна, мрачна и совсем не подходит для церемонии бракосочетания, Долженствующей, по мнению братьев, символизировать союз цветущей юности с лучезарной любовью. Пожалуй, следует предпочесть церковь Святого Андрея, или Святого Еноха, или, скажем, церковь Святого Георга в самой аристократической части города.

Сэм и Сиб продолжали развивать свои проекты, и этот разговор напоминал скорее монолог, нежели диалог, ибо ход их мыслей, как всегда, совпадал.

Мирно беседуя, дядюшки следили глазами за племянницей, которая прогуливалась по аллее парка. Они глядели сквозь широкие оконные проемы на зеленые деревья вдоль