ЖЮЛЬ ВЕРН Полное собрание сочинений Серия I Том 21 • Удивительные приключения дядюшки Антифера •  Тайна Вильгельма Шторица

Удивительные приключения дядюшки Антифера

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая,   в которой неизвестный корабль с неизвестным капитаном бороздит  неизвестное море в поисках неизвестного острова  

Капитан вышел из своей каюты и поднялся на мостик в шесть часов утра, 9 сентября 1831 года. На востоке занималась заря, солнце находилось еще за линией горизонта. Его отблески освещали подернутую рябью поверхность моря, тихо плескавшегося под утренним бризом^[1].

После спокойной ночи можно ожидать отличной погоды, одного из тех сентябрьских дней, которыми балует нас иногда на исходе жаркого лета климат умеренного пояса.

Капитан поднял подзорную трубу и направил объектив туда, где небо сливается с морем.

Опустив трубу, он подошел к рулевому — старику с нечесаной бородой и проницательными, не по возрасту живыми глазами:

— Когда ты стал на вахту?

— В четыре, капитан.

Моряки говорили на таком странном наречии, что ни один европеец, будь то англичанин, француз, немец или кто-либо другой, если только он не посещал торговые порты Леванта^[2], не понял бы ни слова. По-видимому, это какая-то смесь местного турецкого диалекта^[3] с сирийско-арабским^[4].

— Ничего нового?

— Ничего, капитан.

— Ни одного судна на горизонте с самого утра?

— Одно… большое трехмачтовое. Шло под ветром прямо на нас. Я круто повернул, чтобы уйти от него подальше.

— И правильно сделал. А теперь…— Капитан внимательно обвел взглядом горизонт и вдруг скомандовал: — Приготовиться к повороту!

Вахтенные вскочили. Румпель^[5] был повернут, шкоты^[6] вытравлены, судно сделало поворот и пошло на северо-запад левым галсом^[7].

Эта шхуна-бриг^[8] — торговый корабль водоизмещением^[9] четыреста тонн — после некоторых переделок превратилась в быстроходную яхту. Под начальством капитана находились пятнадцать матросов и один боцман^[10] — экипаж, вполне достаточный, чтобы управлять парусами. Это были сильные, мужественные люди. Своей одеждой — короткая шерстяная куртка, берет, широкие брюки и сапоги — они напоминали моряков Восточной Европы.

Ни на корме, ни на носу шхуны-брига не видно никакого названия. Нет и флага. Более того: как только вахтенный докладывал о появлении на горизонте паруса, шхуна быстро меняла курс, чтобы избежать необходимости салютовать встречным кораблям или отвечать на их приветствия.

Похоже, это пиратский корабль, опасающийся преследования? Такие еще встречались тогда в этих водах. Однако на борту нет оружия; да и вряд ли с таким малочисленным экипажем можно отважиться на подобные дела!

Быть может, это контрабандист, тайно снабжающий города побережья беспошлинными товарами или перевозящий их с острова на остров? И это не так. Если бы трюм осмотрел даже самый опытный таможенный чиновник, передвинул бы грузы, переворошил тюки, обыскал все ящики, он не нашел бы ничего подозрительного. Да, по правде говоря, на этом судне и не было груза, если не считать запасов провизии, бочек с вином и водкой в глубине трюма, да еще — под мостиком — трех дубовых бочонков, опоясанных железными обручами…

А не находился ли в этих трех бочонках порох или какое-нибудь иное взрывчатое вещество?… Тоже нет, потому что в кладовую под мостиком моряки входили без всякой предосторожности.

Но, так или иначе, ни один матрос не мог бы дать каких-либо сведений о назначении шхуны, равно как и о причинах, заставлявших судно внезапно переходить на другой галс, лишь только вдали покажется парус. Матросы не знали, зачем их корабль беспорядочно крейсирует^[11] взад и вперед в продолжение пятнадцатимесячного плавания, какие воды он бороздит в разное время, то подымая паруса, то ложась в дрейф^[12], то пересекая внутреннее море, то вырываясь на простор океана. Если во время этих непонятных переходов где-то появлялся высокий берег, капитан удалялся от него как можно быстрее. Когда внимание вахтенного привлекал какой-нибудь остров, капитан быстрым поворотом руля отводил от него шхуну.

Странные изменения курса, не оправданные ни погодой, ни внезапными переменами ветра, подтверждали и записи в судовом журнале^[13]. Это являлось тайной двух человек: уже знакомого нам капитана и представительного мужчины, только что поднявшегося на палубу.

— Ничего? — спросил незнакомец.

— Ничего, ваша светлость^[14],— ответил капитан.

Собеседник капитана был явно недоволен содержанием разговора, состоявшего всего из трех слов. Человек, к которому так почтительно обратился капитан, спустился по трапу^[15] и вернулся в свою каюту. Растянувшись на диване, он, казалось, впал в глубокое оцепенение, похожее на сон. Но это не был сон — человек просто находился во власти одной всепоглощающей мысли.

На вид ему лет пятьдесят. Высокий рост, крупная голова, густые с проседью волосы, широкая борода, спускающаяся на грудь, живые черные глаза, гордое и вместе с тем печальное, вернее, с печатью разочарования выражение лица, благородство осанки — все говорило о его знатном происхождении. Об этом же свидетельствовал его весьма оригинальный костюм: широкий коричневый бурнус^[16], отороченный разноцветными блестками, с рукавами, расшитыми тесьмой. Голову прикрывала зеленоватая феска^[17] с черной кисточкой.

Через два часа слуга поставил перед ним завтрак на специальный, наглухо привинченный снизу столик. Пол каюты покрывал толстый ковер с вытканными на нем пестрыми цветами. Человек в бурнусе, едва прикоснувшись к изысканным блюдам, выпил горячий ароматный кофе, поданный в двух маленьких серебряных чашечках тончайшей филигранной^[18] работы. Затем ему принесли благоухающий кальян^[19]. Окутанный облаками душистого дыма, с янтарной трубкой в