своем небесном брате Лионеле попросил у них его должность.

По правде сказать, Марко и Данте видели Шенни кем угодно, но не

Маршалом. К тому же, их пугал пример Лионеля. Но Шенен убедил их.

Он сказал, что если надо будет воевать, то он возьмет меч и поведет за собой войска. Но для начала приложит все усилия, чтобы этого делать не пришлось.

Сразу после переворота на Великое королевство напали с запада, обрадовавшись, что Лионеля больше нет. Но Шенен с блеском отстоял границы, показал себя блестящим стратегом и с триумфом въехал в Столицу на белом коне. А потом три дня замаливал души убитых им воинов. Таков был их новый Маршал. Особенно прославился он как блестящий дипломат.

Увы, с юга на них надвигалась новая страшная угроза. Пока шпионы доносили обрывочные сведения, но скоро должна была начаться кровопролитная война. Марко с Данте пока не видели возможностей ее предотвратить. Шенни придется сражать не меньше Лионеля, как это не прискорбно. И самое тяжелое для него будет остаться самим собой, не пойти по стопам своего брата.

Лионель погиб тогда во время переворота в исторической схватке за королевский дворец. Большинство стражей перешло на сторону «Братства на крови», и только личное войско Лионеля было верным ему до конца. Все, до единого человека. Они шли на смерть не за Короля, а за него.

Сам Маршал сильно закашлялся во время схватки, и какой-то случайный боец без труда проткнул его мечом. Хорошо, что Шенен не видел этого.

Он долго потом сидел над телом Лионеля. Наступила ночь, потом снова день, а он все не двигался с места. Хранитель с Марко и Гвеном – это было перед его уходом – едва убедили своего подопечного, что тело нужно предать земле, раз уж небеса не забрали его обратно…

– Шенен, с приездом, дорогой! – Данте похлопал друга по спине, – Поздравляю с новыми победами на поприще мира! И с новой Лейцбергской прической.

– Во имя короля! – весело произнес Шенни.

Это была их старая шутка, которую придумал еще Гвендель. Они восклицали «Во имя короля!» в любом подходящем и не очень случае. Например, «Во имя короля, передайте мне запеченные крылышки фазана!»

Король Маркус выглядел сегодня крайне взбудораженным. Что было странно, он давно уже научился сдерживать себя. Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Говори уже, – попросил Данте, присаживаясь в кресло.

Его Величество хитро улыбнулось в ответ и подошло к шкафу. Оттуда оно извлекло длинный сверток, уложило на стол и стало медленно разворачивать. При этом глаза его так и сияли.

В свертке оказался меч. Они с Шененом разве что не бросились к столу. Данте тщательно оглядел оружие, потрогал руками, перевел взгляд на Марко.

– Не может быть… – только и сказал Хранитель.

– Да говори же! – Шенен крепко тряханул загадочно улыбающегося Короля за плечо.

А на столе перед ними лежал пропавший пять лет назад демонический меч Хаборим.

***

В этот вечер Эвелина вела себя ужасно. Она щипала сводного брата, покусала двух нянек и чуть не замучила до смерти котенка. Причем все это казалось ей невероятно забавным. Марко целый час разъяснял Эве, что другим тоже бывает больно. Она пообещала себя хорошо вести во имя короля (и кто научил ее так говорить, неужели Шенен?), но Его Величеству Маркусу Первому не очень-то в это верилось.

Девочка виновато смотрела на него своими черными, как у отца, глазами. А рыжие непокорные кудри вылезли из прически и опять торчали в разные стороны. Маленький бесенок.

Маркус тяжело вздохнул и вышел из детской. Он воспитывал Эвелину, как свою приемную дочь, и хлопот с ней было куда больше, чем с его родными сыновьями. Вместе с зубками у нее начали резаться рожки, но, по счастью, Данте удалось связаться с Джулией, и она все исправила. Джулия говорила, что из их с Дженом ребенка вырастет такой человек, который в данный момент будет нужен стране. Но все же Король, Верховный Хранитель и Маршал смели надеется, что Великому Королевству пока не нужен деспот, тиран и живодер.

Перед сном Его Величество село за письма. Но задумалось, глядя в стакан с цветочным вином. Шесть лет назад он познакомился с Джениусом. Славный год они тогда провели вместе…И пять лет уже прошло с той осени, которая изменила его жизнь. Осени, полной встреч, приключений и потерь… А в конце зимы они уже брали дворец.

Марко с небольшим отрядом повстанцев перехватили королевскую семью, его семью, на подступах к потайному выходу. Четыре взрослых брата и сестра, с которыми Маркус был близок, маленькие принцы и принцессы, заливающиеся слезами, мачеха с грудничком на руках. Отец обозвал Марко предателем и плюнул ему в лицо. И он был прав. Но и Хранитель был прав, желая лучшего будущего свое стране.

Римус, наследный принц, был бледен от страха. Он шепнул что-то на ухо самой старшей принцессе Алевтине, и она бросилась в ноги Маркусу. Белокурая, как у всех Базардов, голова прижалась к его коленям. Девушка умоляла пощадить их семью.

Марко поднял ее с пола, вгляделся в заплаканное лицо. Она стала еще красивее. Совсем такая, как во сне, насланным Роландом Серебряным в Верховной Обители.

– Тинь, успокойся, я не собираюсь никого убивать, – сказал он сестре.

– Забери меня, только отпусти всех, – она смотрела на него с надеждой, – хочешь, я стану твоей женой? Ты еще любишь меня?

Он любил ее. Но теперь уже только как сестру. Исчезли все порочные мысли и желания. Он держал ее за плечи, и ему хотелось только успокоить и пожалеть свою перепуганную младшую сестренку, как он всегда делал это в детстве.

– Не бойся, Тинь. Вы все будете жить в большом красивом доме. Вся семья.

– И папа? – недоверчиво спросила девушка.

– И папа. – Подтвердил Марко. – Там у вас будет еда, и слуги, и вся роскошь, к которой вы привыкли. Только это будет очень далеко отсюда. Я не позволю никому убить вас.

И как же это было непросто. Народ так и требовал выдать им семью Базардов на растерзание.

– Я увижу тебя еще? – спросила Алевтина, когда ночью он тайно сажал семью на корабль в сопровождении вооруженной охраны.

Он задумался ненадолго. Ему бы хотелось ответить положительно. Он любил сестру. И даже старших братьев, с которыми вырос, но которые навсегда стали его врагами, он все еще любил.

– Нет, Тинь. Мы больше не встретимся. Прости меня.

Алевтина сжала его руки. Удивительно, но она не возненавидела его после всего. Девушка потянулась, чтобы поцеловать его на прощание в губы. Это было нормальным в те времена, когда они жили вместе. Она целовала в губы не только его, всех братьев. Но сейчас Марко уклонился, подставив щеку. Увозя с собой прошлое, корабль уплыл. И его