Он помахал свитком у нее перед носом.

- Это то чего хочет женщина, Габриель? Это то, чего женщина действительно хочет в мужчине? - он сделал многозначительную паузу. – Это то чего ты хочешь?

Ее щеки запылали еще сильней. Как и гнев.

- Ох, - прошептал он в издевательском сочувствии. – Я тебя оскорбил? Или просто раскрыл твои фантазии? - у него была раздражающая улыбка и он умело ей пользовался для достижения нужного эффекта. – Я снюсь тебе по ночам? Сейчас ты видела обо мне сны?

Габриель сложила руки на груди, желая, чтобы ее шест был при ней. Против Ареса он бы не помог, но он все равно был ей нужен. Она бросила на него яростный взгляд.

А потом поняла, что была почти голой.

С ошеломленным испугом, она схватила влажную занавеску, расстеленную на ближайших кустах, и завернулась в нее. Занавеска еще не высохла и липла к ее коже, но она скрывала большую часть ее тела от его взгляда.

Арес ухмыльнулся, продемонстрировав белые зубы.

- Знаешь, я и через нее вижу.

Габриель сильнее завернулась в занавеску, не сводя с него взгляда.

- Джентльмен никогда бы такого не сказал, - процедила она сквозь зубы. – Джентльмен никогда бы не стал смотреть.

Он снова помахал свитком.

- Согласно этому, женщинам не нужен джентльмен. Согласно этому, женщинам нужен тот, кто имеет поразительное сходство со…мной.

Он раскинул обе свои руки, принимая позу, которая бы демонстрировала все его мужские атрибуты.

Она сжала зубы.

- Ты такой высокомерный!.

- Как и мужчина здесь, - показав ей свиток в последний раз, он отбросил его в сторону.

Она проследила его путь глазами, желая схватить свиток и спрятать. Но он уже его прочитал. И теперь сделать его своим оружием против нее – если она позволит.

Габриель распрямила плечи, подняла голову и встретилась с ним глазами, не отводя взгляда от мужчины, который и не был обычным мужчиной, а богом, и тем, кто получал удовольствие, как причиняя неудобство людям, так и заставляя их убивать друг друга.

- Нет, - сказала она. – Ты не то, что желают женщины.

Мужчина здесь может иметь с тобой какое-то сходство – только внешне, хочу заметить – но он не ты. В нем есть доброта, нежность, честность, верность, привязанность…

- Он словно собака, Габриель. Женщинам нужна собака?

- …мягкость, и хорошее чувство юмора. Он готов посмеяться над собой, не воспринимает себя слишком серьезно, уважает мать…

- Гера на этом настаивает.

- …и признается, когда выглядит дураком…

- Извини, на такое не согласен.

- …и ему нравятся собаки, коты и дети…и луговые цветы, и облака в небе…

- Но может ли он жонглировать?

Она игнорировала его вмешательства до этого времени. Эта фраза ее остановило.

- Жонглировать?

Он поиграл черными бровями.

- Я никогда не отношусь к себе серьезно, Габриель. Но я ни к кому серьезно не отношусь. Уж точно не к смертным. Как можно? Вы существуете для нашего развлечения.

И тогда она поняла, что ей не нужен был ее шест. И меч или кинжал. Ей не нужно никакое оружие, если у нее есть язык. И определенные знания.

Габриель улыбнулась богу войны, и затем презентовала свой вызов и победу в одном безошибочном ударе.

- Зена не хочет тебя, Арес.

О, в точку. Это сработало. Достаточно хорошо, чтобы он мгновенно остолбенел, то, что она раньше никогда не видела, и попытался скрыть это, исчезнув в снопе искр.

Габриель счастливо улыбнулась.

- Попался.

Она наклонилась, чтобы поднять свой свиток, отряхивая его от мусора. Габриель развернула его, быстро просмотрев.

- Так, на чем это я остановилась?.

***

Зена пробудилась сразу после рассвета. Она полежала немного под одеялом, наслаждаясь его теплом.

Автоматически она проверила как там Габриель. Судя по всему, та еще сладко спала. Габриель вернулась с пруда широко улыбаясь, очевидно, довольная тем, что ей удалось сделать. Зена спросила удалось ли ей что-то написать, но Габриель только отмахнулась, говоря, что расскажет ей историю позже; но после ужина она снова углубилась в свиток, бормоча что-то о «нужно доделать» пока не сядет солнце, и Зена так и не узнала о чем была та история.

Наверное, это не имело значения. Что-то пробудило воображение Габриель, что было предпочтительней, чем слушать едва сдерживаемые восклицания раздражения и тревоги.

Она села, убрав волосы с лица, и отряхнула одеяло. Ее мочевой пузырь жаждал облегчения; затем она начнет готовить завтрак. Им нужно было возвращаться на дорогу.

Зена встала, думая о кустах, и замерла. Ее охватила дезориентация, овладев ее без предупреждения. Мгновение она была в темноте, а потом резко перенеслась куда-то еще. Маленького лагеря не было. Габриель не было. Утра не было.

Она стояла на поляне, в полдень, моргая от внезапного яркого солнца.

- Что..? - начала она, а потом замолчала. Просека расстилалась перед ней, стремительно переходя в холмы, на которых рос яркий ковер из всех известных людям диких цветов.

- Тебе нравится? - спросил он. – Я сделал это для тебя.

Она обернулась, потянувшись за оружием. Но никого не было. Это тоже вскоре изменилось.

- Арес?

- Тебе нравится. Зена? - он наклонился, сорвал багровый цветок и протянул его ей. – Разве он не прекрасен?

Она уставилась на него. Зена еще никогда не видела у него такого выражения лица. И она не была уверена, что его лицу приходилось показывать подобные эмоции, казалось, что ему было неудобно выражать непривычные чувства.

- Или тебе больше нравятся синие? - цветок в его руке больше не был багровым.

Казалось, что он был в замешательстве, когда она не ответила. Цветок резко исчез полностью. И в тоже мгновение он ткнул в ее руки что-то маленькое, теплое и пушистое.

- Вот. Тебе ведь нравятся котята, верно?

Она отстранено убаюкала котенка, отметив, что он замурлыкал, устроившись у нее на груди.

- Арес…

- Или я могу принести тебе щенка…Ты бы предпочла щенка?

- Арес…

- Посмотри на облака, - сказал он, указывая наверх. – Разве они не миленькие?

«Миленькие» было не тем словом,