добросовестно. Если ей удавалось где-то обрести пристанище или просто ночлег, она старалась ни в чем не обременить хозяев, везде поддерживала чистоту и порядок, даже в самых бедных условиях. Выглядела матушка всегда аккуратной и опрятной и была очень немногословной.

Вполне вероятно, что именно в это время матушка и начала подвиг юродства ради Христа. С окружающими матушка говорила неправильным, несколько «ломанным» языком, неизменно говоря о себе и о представительницах женского пола в мужском роде. Во время разговора она неожиданно переходила с русского языка на мордовский и наоборот.

Во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов матушка попала в плен к фашистам и некоторое время провела в концлагере, испив новую чашу страданий. Но и оттуда ей удалось сбежать. Снова начались скитания, которые усугублялись войной. Часть страны была оккупирована, другая часть страдала от военных действий. Одинокую странницу свои могли принять за немецкую шпионку, а немцы – за партизанку. Поэтому матушка на некоторое время поселилась в деревне Капитановка Киевской области, где ее приютила многодетная семья.

Господь все чаще стал посещать матушку Своими дивными знамениями и откровениями и удостоил ее дара чудотворений.

Во время войны в Чернигов вернули мощи святителя Феодосия Черниговского, которые вывезли из города во время гонений на Церковь. Узнав об этом, матушка пешком отправилась в Чернигов на поклонение святыне. Ночевала она под открытым небом, в селах не останавливалась. Поклонившись мощам Черниговского чудотворца, матушка попросилась на ночлег к старосте храма. Тот ответил грубым отказом и ушел, а матушка пошла за ним. У калитки дома старосту встретила заплаканная жена, которая сказала, что угорела их дочь. Отец бросился в дом. Попросилась войти и матушка. Ее пустили. Старица поднялась на печь, достала флягу со святой водой, которую она называла «живая», и окропила ею голову, лобик и рот девочки, после чего влила немного воды в рот. Ребенок пришел в себя, а матушка незаметно удалилась.

Еще одно чудо, известие о котором сохранилось до нашего времени, старица совершила в Белоруссии в послевоенное время. Она спасла от голода и полной нищеты одну семью, которая все средства и силы вложила в то, чтобы выкормить свинью и затем ее продать. Но когда животное привезли на рынок, оказалось, что оно вот-вот околеет. Матушка, услышав крики и рыдания, подошла к несчастным хозяевам и, внутренне молясь Богу, дала свинье дегтя. Животное ожило, а матушка поспешила уйти. Когда же ее догнали и стали спрашивать, что она дала свинье, старица смиренно ответила, что ее приняли за другого, что истинный Врач уже ушел. Впоследствии матушка лечила людей собственноручно приготовленной мазью, в составе которой не было никаких лекарственных компонентов, и вся целебная сила заключалась только в великой силе молитв подвижницы.

Сохранилось свидетельство и о жизни блаженной в период ее скитальчества. Однажды она попросилась на ночлег в один сельский дом, хозяева которого отличались страннолюбием. Богобоязненная хозяйка приняла ее с радостью, накормила и приготовила удобную постель для отдыха. Маленькой дочери хозяйки тоже полюбилась странница, и девочка попросила постелить ей рядом с гостьей. Вскоре ребенок заснул крепким сном, а матушка так и не прилегла на постель: всю ночь она простояла на коленях, молясь перед иконами.

Во время Великой Отечественной войны была открыта Киево-Печерская Лавра, закрытая безбожниками в 1920-е годы. Наместник обители – Архимандрит Кронид – стал духовным отцом матушки. Он же постриг ее в монашество с именем Алипия – в честь преподобного Алипия, иконописца Печерского, и благословил на новый подвиг – столпничество. Место для столпа было выбрано необычное – в дупле огромной липы, которая росла возле колодца преподобного Феодосия Печерского (к сожалению, дерево до настоящего времени не сохранилось).

В дупле можно было стоять, только полусогнувшись.

Архимандрит Кронид с матушкой был строг. По окончании службы в церкви он приносил ей сухарей и говорил:

– Ну что, нагрелась? Ешь и иди, спасайся.

Матушка Алипия покорно уходила к большому дереву и забиралась в дупло, в котором все ночи проводила в молитве. Это был очень тяжелый подвиг даже в хорошую погоду, а в ненастную – и подавно. Когда зимой выпадал снег и старица не могла выбраться из дупла, духовный отец сам пробирался к ней, неся в мантии сухари, и окликал:

– Ты не замерзла?

Убедившись в том, что матушка жива, он говорил свое неизменное «Спасайся!» и уходил. Ночью под самым дуплом выли голодные бродячие собаки. Сильный мороз пронизывал до костей полусогнутое тело подвижницы. И в такие ночи только непрестанная Иисусова молитва утешала, согревала и укрепляла хрупкую монахиню и поддерживала в ней жизнь.

В это время матушку уже начинали почитать как подвижницу и молитвенницу.

По воспоминаниям современников, она хотя и была похожа на странниц послевоенного времени, но в то же время очень отличалась от них своей аккуратностью, собранностью, сосредоточенностью и доброжелательностью. Ее часто обижали и не понимали, но сама она не обижалась ни на кого. Тех людей, кто встречал матушку в те годы, особенно поражал ее взгляд: глубокий, чистый, ласковый, любящий. По нему трудно было определить, сколько старице лет: иногда она казалась подростком, а иногда – пожилой женщиной, особенно после зимних безсонных ночей, проведенных в дупле.

Подвиг столпничества матушка совершала в течение трех лет, до 1954 года, когда отошел ко Господу отец Кронид. После него она окормлялась у старца схимонаха Дамиана. Ночевала в братском корпусе под лестницей, а если было очень холодно, духовный отец благословлял ей ночевать под дверью старца Андрея, где было теплее. Это было неслучайно: двери келлии отца Андрея, в полном смысле, никогда не закрывались, у него всегда было множество посетителей. Старец исцелял больных, помогал нищим, кормил голодных Лаврской трапезой, отчитывал бесноватых. Вся жизнь отца Андрея проходила на людях. К его порогу и послал схимонах Дамиан осиротевшее чадо отца Кронида. Последние годы жизни старицы Алипии тоже пройдут на людях, и дверь ее домика-келлии будет открыта тоже для всех.

В Киево-Печерской Лавре матушка в трудах и подвигах провела около 15 лет. Послушная всегда воле Божией, старица никогда не самочинничала и всегда на все испрашивала благословения Божия и