Часть 1

Университет оживает с приходом ночи. Собирает магов на учения, совещания, бумажную работу — зовет спрятаться от скучного мира под прикрытием граффити и плюща, ржавых железных ферм, побитых временем стен заброшенного завода. Они насквозь пропитаны волшебством, эти стены: заклинания вплетены в камень, магические выбросы от ритуалов уходят в землю, на которой я стою. Запрокинув голову к золотому фонарю над крыльцом, рассматриваю бабочек и мошек — последних в этом году. Осень здесь короткая, и вот-вот грянут холода. Ветер уже остыл. Дергает за ветки, грубой рукой ерошит кроны деревьев, засыпая желтыми листьями рытвины от боевых чар на дорожках. Вдыхаю запахи костра и влажной земли, самой тьмы, оплетающей здания вокруг густыми тенями. Здесь — мой дом. Я пришел сюда пятнадцать лет назад растерянным и испуганным, а сейчас — капитан блока искателей, член младшего совета, доверенное лицо Советника Байры, допущенный к главному оку, бесчисленно награжденный за успешную работу…

Даниель Эрлах.

Мне уже приходится потрудиться, вспоминая старую фамилию. В Университете мы выбираем новое имя. Прошлое я помню, но если позвать — не обернусь. Привычным стало:

— Эрлах, — из лазарета выходят двое из блока охотников. Навещали раненных товарищей. Киваю и прохожу наконец внутрь.

В коридоре остро пахнет спиртом и мятой, белизна стен режет глаз. Бликуют сквозные окна в палатах — обычно занавески задернуты, но сейчас голые стекла преломляют свет ламп, и кажется, будто в воздухе парят десятки белых шаров. Встречаюсь взглядом со своим отражением. Бледный, растрепанные волосы полыхают медью, пальто обтягивает напряженные плечи, ворот рубашки небрежно замялся. Поправляю, но все равно выгляжу усталым и задерганным. Нужно срочно привести себя в порядок.

Все решится в ближайшие сутки. Я должен собраться.

Шаги гулко звучат в тишине коридора. Суета после драки в тренировочном зале уже улеглась. Через открытые двери палат видны спящие пациенты. Дежурные медики развалились на диванах в ординаторской, перед тихонько бубнящим телевизором. Прохожу мимо. Механически отвечаю на приветствия. Тревога ворочается за ребрами, мешая дышать ровно, царапается внутри. Опускаю поднятую было к груди руку. Кожа под рубашкой горит огнем, жар опаляет щеки и сушит губы — облизываю, ощущая горечь выпитого кофе. Дерьмовый, как всегда.

Висия любил такой.

Воспоминание колет сердце: сколько раз я навещал его здесь, обессиленного после ритуалов? Сколько вечеров провел у больничной койки?…

Сжимаю кулаки: слишком много.

Повторяю про себя:

— Завтра все изменится.

Останавливаюсь возле нужной палаты.

Вот они.

Меня замечает только Наас. Блекло улыбается, нервные пальцы теребят кончик рыжей косы. Мой союзник наклонился над магом огня, а та — над Книгой, выбирает новое имя. Капитан охотников Кан Александер положил ей руку на плечо. В жесте больше флирта, чем поддержки. Криво улыбаюсь: чего еще ждать от главного повесы Университета? Уже тут как тут, стоило появиться симпатичной мордашке. Нина, его сестра, садится на кровати. Хмурится и кусает губы. Тоже знает: теперь ничего не будет прежним.

Я рассматриваю огненную, пытаясь понять — что она такое. От этой девушки зависит успех моего плана и жизни многих людей.

— Пришел за лекарством? — Вздрогнув, оглядываюсь на стоящего в дверях кабинета Гийота Кайруана.

— Да, — соврав, иду навстречу. Мужчина пропускает внутрь. Он пахнет хвоей и еловым перегноем, как все целители со стажем. Кажется уставшим: под светлыми глазами залегли синяки. Тем не менее, волосы аккуратно причесаны, халат без единой складки и сияет белизной. Глава медицинского блока указывает на диван, сам занимает кресло напротив:

— Выглядишь… ужасно. Тебе бы не помешало отдохнуть, — Гийот смотрит пристально, как всегда — не поймешь, врач он сейчас или друг. — Таблетки не работают?

— Не особо, — сажусь. — По-прежнему жжется.

— А настроение? Приступы тревоги? Панические атаки? Суицидальные мысли? — Морщусь и потираю переносицу. Лицо печет ужасно, будто я по-прежнему в горящей комнате. Огонь разлился по груди и животу, предплечьям и ладоням. Сжимаю кулаки, запоздало понимая, что Гийот заметит жест.

— Нет, ничего особенного. Просто кожа горит и бессонница.

— Тебе давно пора сменить картинку, — мужчина подается вперед и сплетает пальцы в замок. — Поехать куда-нибудь. Хоть бы по заданию.

— Только не сейчас, — комната надежно защищена чарами, но я произношу одними губами:

— Пора.

Гийот переводит взгляд за мое плечо. Он часто так делает, хочется обернуться, проверить — одни ли мы.

— Она сильная. Очень, — говорит целитель.

— Она испугана, только и всего. Успокоится — показатели упадут.

— Валентин говорит, что нет, — он снова смотрит на меня. Хмурится, на мгновение я вижу волнение, что обычно прячется за непроницаемой сталью глаз. — Она сильней Илая и гораздо стабильней Мантикоры. Она сложней, чем нужно нам. Быть может, понадобиться время, чтобы уговорить девушку. А времени нет: Гофолия видел ее свет.

— Не волнуйся, Наас найдет к ней подход, — сила в парне так и рвется наружу, даже я чувствую тепло и желание приблизиться. Магия крови соединит наследников пламени вернее любых ухищрений с нашей стороны. — Она согласится. Ты хочешь ждать следующего мага огня? Вдруг пройдут годы прежде, чем мы найдем другого?

— Я понимаю. Но меня тревожит ее мощь.

— Так даже лучше: чары сработают наверняка.

Откидываюсь назад, воскрешая в памяти формулу. Сложная система сигилов восхитила бы даже Байру. Нужно проверить каждый этой ночью. У нас нет права на ошибку. Завтра все случится.

Скрипнув, открывается дверь. Заглядывает Нина. Роняет:

— Зарин Аваддон.

Итак, у огненной появилось имя.

I

Я открываю глаза, когда небо начинает синеть. Ветер задувает в открытое окно, приносит пение птиц из парка, холодные запахи ила и стоячей воды. Не лучший аромат, не лучшая комната, особенно для капитана блока искателей, но я привык: мы с Висией жили здесь зелеными новичками. Стены хранят отголоски его смеха, наших разговоров, бессчетных дней — тогда казалось, что впереди еще больше, еще целая жизнь.

— Я скучаю, — произношу в пустоту зеркала. В отражении изогнулись тени, и будто виден силуэт. Не то человека, не то твари. Криво улыбаюсь:

— Привет.

Память подкидывает картинку из прошлой жизни: Висия потерянно застыл посреди начерченного кровью знака, заходится писком сигнализация лабораторий, ученые в белых халатах столпились вокруг, ожидая — когда парень упадет на пол, забьется в