щепетильные! Хотя я на ее месте, разумеется, не оставила бы сейчас этого славного художника. Он же совсем расхворался, бедняжка!
Передавая своей жене охапку белья, Эшалот шепотом спросил:
– А ты веришь, что мой несчастный хозяин господин Мора был отцом господина Ренье?
– Тише! – сердито прикрикнула на мужа Леокадия. – От этой истории у меня прямо волосы встают дыбом. Ирен говорит, что художник сам прикончил негодяя.
– Чтобы отомстить за старика? – заинтересовался Эшалот.
– Да тише ты! – снова зашипела госпожа Канада. – Если она тебя услышит, то ей станет еще хуже.
– Вы берете с собой свою вышивку? – громко обратилась Леокадия к Ирен. – Ту, что на пяльцах?
Девушка не ответила. Она то впадала в какое-то оцепенение, то вдруг принималась рыдать.
– Видишь, госпожа Канада, мы можем беседовать совершенно спокойно, – заметил Эшалот. – Она все равно ничего не понимает.
– Эту работу ей заказала графиня, но теперь госпоже де Клар вряд ли нужна вышивка, – задумчиво проговорила мамаша Канада. – Теперь этой даме уже вообще ничего не нужно. Когда ее вытащили из-под обломков, она, как ни странно, дышала. Что же касается всех прочих, то от них, можно сказать, мокрого места не осталось. А эта мерзавка на удивление живучая!
– А что хозяин? – спросил Эшалот. – Ты знаешь, я был к нему привязан...
Его жена пожала плечами.
– На теле шевалье Мора не было ни одной царапины, – ответила она. – Он был переодет монахиней. Женское платье очень ему шло, ведь он был безбородый.
А шепотом Леокадия добавила:
– Когда я его увидела, меня поразило, что они с художником похожи как две капли воды...
– Скажите, соседка, вы закончили? – внезапно осведомилась Ирен.
Она была так бледна, что Эшалот уже собрался броситься на помощь. Однако, услышав голос Ренье, он остановился.
– Ирен, – произнес художник, приподнявшись на кровати, – я знаю, почему вы меня покидаете.
Девушка хотела было что-то ответить, но молодой человек продолжал:
– Вы страшитесь рока, который тяготеет надо мной.
Вы не хотите быть женой человека...
В этот момент Ирен бросилась к художнику и дрожащей рукой закрыла ему рот.
– Нет, причина моего отъезда – во мне самой, – воскликнула девушка, опускаясь у кровати на колени. – Ренье, я постоянно приношу вам несчастье!
Молодой человек обнял ее и прошептал:
– Ирен, если бы ты меня любила, Господь простил бы меня.
Что касается супругов Канада, то они, скромно держась в сторонке, с волнением наблюдали за влюбленными. Мамаша Лео обливалась слезами. Она то и дело утиралась своим носовым платком. Поскольку у Эшалота не было этого предмета роскоши, он время от времени шумно сморкался в платок своей жены.
Наконец Леокадия не выдержала.
– Перестань! – воскликнула она, отбирая у мужа платок. – Будь мужчиной!
Она на цыпочках приблизилась к кровати и, по-военному щелкнув каблуками, спросила:
– Ну что, чемоданы можно распаковывать? Ведь вы остаетесь, не так ли?
В ответ Ирен улыбнулась, а Ренье припал к ее руке.