среди трупов на полу, он напряженно вспоминал и кое-как вспомнил и то и другое. Написанное им читается по-еврейски, справа налево, и означает латинское слово «вале», «будь здоров». Эпштейн побелел: «Это вы придумали, чтобы опорочить нашу революцию!» Званцев пожал плечами: «У евреев, как и у всех остальных, каждая буква — всего лишь звук. Четыре звука дают «вале». Потолковать об Ювенале, в конце письма поставить «вале»… — Отчим сжал губы: — Еще вопросы?

…Путь в Ленинград не слишком долог, отчим взял отпуск всего на неделю. Всю дорогу он пытался вызвать меня на разговор, но я молчал. О себе и своих «художествах» — пожалуйста, но о других — «злейших врагах советской власти», как их называют в Чека, и отец — он тоже называл их так, и отчим тоже… — нет. О них — ни слова.

Замелькали пригороды, и вдруг я почувствовал, как нечто тяжелое вползает в душу, останавливает сердце, обволакивает, словно саван. Отчим заметил.

— Что с тобой?

— Так…

Что я ему объясню? В предопределение и прочую «чушь» никто из них не верит. «Поповщина» — вот их жизнерадостный ответ. Но на этот раз с отчимом что-то произошло.

— И все же… — Отчим тревожно вглядывается. — У тебя такое… такое лицо…

И вдруг я говорю:

— Все заканчивается, отчим… Нет. Все уже закончилось.

Я вижу, что он понимает скрытый смысл моих слов. Страшный смысл…

Домой едем на трамвае. Город, любимый город, здесь прошла моя недолгая жизнь, здесь я увидел странные сны, и душа открылась навстречу счастью…

Входим, коридор пуст, квартира похожа на покинутый корабль. Отчим отправляется на кухню ставить чайник, я распаковываю чемоданы и вдруг…

Звонок в дверь. Резкий, отрывистый, я знаю, кто так звонит…

Успеваю записать эти последние строчки. Бегу в коридор, отчим уже здесь, лицо у него серое, глаза стеклянные.

Он тоже все понял. Переглядываемся, и я открываю дверь…

В 1990 году судьба привела автора в Ленинград, на киностудию «Ленфильм», автор снимал здесь кино по собственному сценарию — странную художественно-документальную эпопею о крушении царской России, гибели семьи и ее людей, а также обо всех явных и тайных обстоятельствах, кои привели к трагедии.

К сожалению, трагедия оказалась длящейся, нескончаемой. События революции и Гражданской войны погубили в итоге более ста миллионов россиян (здесь и погибшие в Великой Отечественной войне, и неродившиеся). Хотелось понять — почему. И рассказать об этом в фильме.

Во время поиска «натуры» автор оказался в ближнем ленинградском пригороде, у высокого глухого забора. Он тянулся далеко-далеко, кое-где были нарисованы известью православные восьмиконечные кресты.

Впустили не сразу, после долгих переговоров (девяностый год шел, а наследники товарища Дзержинского все еще сопротивлялись открытию своих мрачных тайн). Но вот сторож отворил калитку. За ней был обыкновенный еловый лес.

Он был мрачен, ели шумели (показалось, что где-нибудь на даче они шумят совсем иначе), трава шелестела под ногами. То здесь, то там встречались врытые в землю кресты или памятные надписи на дощечках, прибитых к елкам. Наверное, страждущих родственников (некогда казненных здесь людей) впустили первыми.

А под ногами — куда ни ступи — кладбище жертв самой человечной на земле власти.

Поговорили со сторожем. Он отвечал неохотно, но постепенно разговорился. Странно. Под ногами лежал министр госбезопасности СССР Абакумов и многие-многие другие — мученики и истязатели.

Где-то здесь Званцев, Дерябин, Веретенниковы и Карсавин, Нина Степановна и ее второй муж, чекист Полюгаев.

20 декабря 1917 года Владимир Ильич построил удивительную мельницу. Она работает до сих пор. Пусть по-другому. Но слишком велика сила инерции, сила привычки. Вождь верно отметил когда-то, что это — самая страшная сила на земле