отвечаешь на мои вопросы или твоя невеста получит тебя по частям. А ты…пожалуй, я дам тебе шанс выбрать, как именно ты умрешь.
— Я правда не знаю! – занервничал фотограф. — Он дал мне вашу визитку. И сказал, что вы подозреваете жену в измене. И всего-то нужно, сделать пару снимков. Я и сделал. И все! Все! Честное слово!
И рванулся ко мне, но Игорек перехватывает его, усаживает обратно. А мне надо подумать. Выхожу на улицу, вдыхая промозглый осенний воздух. Нужно подумать. Вот только собрать мысли в кучу никак не удается. Не надо было вчера пить, ох не надо. Разминаю шею. И возвращаюсь мыслями к Кате. Похоже, в моем похмельном мозгу не осталось ничего другого. Невольно смотрю на часы и понимаю, что Катя наверняка еще в моей квартире. Сейчас она докурит в моей спальне, затушит сигарету о зажигалку, которую она отобрала у меня год назад, чтобы я не курил. А потом уйдет. Оставит ключи и уйдет. Была бы посуда на кухне – перемыла бы. Ненавидит, когда грязь и вещи на местах. А мне нравилось ее сердить, разбрасывая вещи и превращая квартиру в место хаоса. Нравилось наблюдать, как она дуется, но приводит все в порядок и знает, где лежит каждая моя вещь. Кажется, будто она все обо мне знает. А я о ней – ничерта.
— Дай сигарету, – говорю вышедшему следом Плахе.
— Ты не куришь.
— Угу, и здоровеньким помру, – злюсь. А курить хочется до ломоты в затылке. Но Плаха прав – я бросил, и начинать заново не стоит, наверное.
— После вчерашнего – вряд ли, – усмехается друг и предлагает: — Излагай.
Если бы я знал, что излагать.
— Визитка – фуфло. У каждого второго, кто бывал в клубе, может быть моя визитка. И определить, кто заказчик – нереально.
— Визитка клуба возможно, – Плаха все-таки протягивает мне пачку. Я выуживаю одну сигарету, кручу в пальцах. — Но лично твоя? Ты раздаешь визитки всем подряд?
Не раздаю.
— И Катя, – продолжает Плаха. — Как много людей знает о ваших отношениях? Вы выходите в свет? Появляетесь перед прессой?
Нет, нет и нет. Кто знает о Кате? Прикрываю глаза, ерошу волосы. Не так. Кто знает, насколько она мне дорога? И кому я так сильно мешаю жить? Марк? Братец мой хоть и скотина, но ему сейчас явно не до такого. Ему своих проблем хватает с лихвой. И если верить его женушке, то виновник всех проблем – адвокат Андрей. Ну исключая меня самого, конечно. Я-то к проблемам Марка не имею никакого отношения. За себя я еще в состоянии отвечать. Значит, Андрей. Человек, однажды спасший мне жизнь.
Набираю номер. В трубке хриплый и запыхавшийся голос.
— Василий, – говорю ласково, растягивая буквы. Друг напрягается моментально.
— Кто? — осторожный вопрос почти шепотом, как эхо из прошлого, когда мы подыхали каждый вечер.
— Василий, не нервничай, – меняю тон на рабочий, привычный другу. — Лучше отлепляйся от своей нимфы и найди мне Андрея.
— Самурай, ты…
— Я. Но сперва пришли мне его фотку. И в темпе, Василий, в темпе.
— Я понял, – отчеканивает друг.
— И, Василий, завязывал бы ты со шлюхами, не ровен час подцепишь чего-нибудь, лечи тебя потом, – улыбаюсь, предчувствуя реакцию друга.
— Самурай.
— Да?
— Иди в жопу.
Смеюсь, но через минуту получаю портрет адвоката. Возвращаюсь в конюшню под пристальным взглядом Плахи. Показываю физиономию Андрея фотографу.
— Он?
— Нет, – и для убедительности качает головой.
— Уверен?
Лихорадочный кивок. Задумываюсь. Странно. Но Андрей вполне мог прислать кого-то, как, например, к Алисе. То, что игру с Марком затеял Андрей – без сомнения. А со мной? Неопределенность бесит. И злость накатывает новой волной. И курить хочется все сильнее. Ладно, попробуем зайти с другой стороны.
— Заказчик с тобой расплатился?
— Только аванс. Аванс был, да. Щедрый такой. Обещал столько же после того, как все будет сделано.
Отлично.
— Тогда звони. Поглядим, кто придет на встречу.
Но никто так и не пришел.
Уходить тяжело. Катя долго не решается выйти за дверь. Снова и снова возвращается в спальню, где до сих пор пахнет Корфом. Смятые простыни, сброшенное одеяло, разбросанная по полу одежда. Только его. Свою она затолкала в чемодан. Потом, наверное, придется выбросить. Потом. Все потом. Уже через неделю она будет далеко. Снова сбежит. Начнет новую жизнь, пока прошлое вновь не оставит в покое. Если оставит. Нашло же спустя столько лет. Катя встряхивает головой, отгоняя тягостные мысли. Потом. Сейчас ей хочется курить. Возвращается в коридор, в куртке находит примятую пачку, зажигалку и обратно в спальню. Садится на разобранную постель, прикуривает сигарету. Сизый дымок вьется тонкой струйкой, по щеке ползет слеза, а перед глазами — урывки прошлой ночи. Благотворительный вечер. Приятная музыка. Ловкие руки, ведущие в танце. Не такие сильные, как у Корфа. Не такие обжигающие, как его бешеный взгляд, не отпускающий весь вечер. И хотелось спрятаться, сбежать, но нельзя — ее выступление важно. Она поднялась на сцену, говорила что-то. Потом много пила, и в голове шумело от шампанского и коктейлей. Улыбалась, старательно избегая хищного прищура серых глаз. Любовно смотрела на сокурсника Мишу, не отказавшего ей в маленькой услуге. Он прекрасно подыгрывал. Но ему не противостоять Корфу. Поэтому ему удалось выкрасть ее: перекинул через плечо и увез в ночь. И двое его «бульдогов» остались на приеме караулить ее «жениха», чтобы она вела себя правильно. Она вела. И терпела тихое помешательство Корфа на грани безумия. Покорно принимала его крик, разорванную одежду, обвинения. И не обращала внимания, как хитрой крысой прокрадывалось в сознание прошлое. И как ее начинало потряхивать от давно забытых воспоминаний. А она лишь улыбалась полубезумно, по-прежнему молча и покорно принимая его уже далеко не тихое бешенство. И уже не видела, что остановило Корфа. Не чувствовала, как он прижал ее к себе, прошептал что-то. А потом ушел, оставив ее одну. Она не помнила, как провалилась в болезненный сон. Проснулась затемно, долго слонялась по квартире, не находя себе места. Позвонила Мише. Тот долго не брал трубку и она начала нервничать, что Корф убил его или покалечил. И когда она почти довела себя до безумия, Миша сонно ответил. И Катя едва не разревелась от облегчения. Оделась, хотела уйти, но ее тоже караулили. До утра. А теперь она сидит и не может уйти, вспоминая все в мельчайших подробностях. Докуривает сигарету, сминает окурок о зажигалку. Подхватывает чемодан и, оставив ключи на кровати, уходит, захлопнув за собой дверь. Сразу на работу. Связывается с нотариусом, готовит документы на продажу салона. И начинает поиски покупателя. К обеду, измотанная
ГЛАВА 2
ДВУМЯ НЕДЕЛЯМИ РАНЕЕУходить тяжело. Катя долго не решается выйти за дверь. Снова и снова возвращается в спальню, где до сих пор пахнет Корфом. Смятые простыни, сброшенное одеяло, разбросанная по полу одежда. Только его. Свою она затолкала в чемодан. Потом, наверное, придется выбросить. Потом. Все потом. Уже через неделю она будет далеко. Снова сбежит. Начнет новую жизнь, пока прошлое вновь не оставит в покое. Если оставит. Нашло же спустя столько лет. Катя встряхивает головой, отгоняя тягостные мысли. Потом. Сейчас ей хочется курить. Возвращается в коридор, в куртке находит примятую пачку, зажигалку и обратно в спальню. Садится на разобранную постель, прикуривает сигарету. Сизый дымок вьется тонкой струйкой, по щеке ползет слеза, а перед глазами — урывки прошлой ночи. Благотворительный вечер. Приятная музыка. Ловкие руки, ведущие в танце. Не такие сильные, как у Корфа. Не такие обжигающие, как его бешеный взгляд, не отпускающий весь вечер. И хотелось спрятаться, сбежать, но нельзя — ее выступление важно. Она поднялась на сцену, говорила что-то. Потом много пила, и в голове шумело от шампанского и коктейлей. Улыбалась, старательно избегая хищного прищура серых глаз. Любовно смотрела на сокурсника Мишу, не отказавшего ей в маленькой услуге. Он прекрасно подыгрывал. Но ему не противостоять Корфу. Поэтому ему удалось выкрасть ее: перекинул через плечо и увез в ночь. И двое его «бульдогов» остались на приеме караулить ее «жениха», чтобы она вела себя правильно. Она вела. И терпела тихое помешательство Корфа на грани безумия. Покорно принимала его крик, разорванную одежду, обвинения. И не обращала внимания, как хитрой крысой прокрадывалось в сознание прошлое. И как ее начинало потряхивать от давно забытых воспоминаний. А она лишь улыбалась полубезумно, по-прежнему молча и покорно принимая его уже далеко не тихое бешенство. И уже не видела, что остановило Корфа. Не чувствовала, как он прижал ее к себе, прошептал что-то. А потом ушел, оставив ее одну. Она не помнила, как провалилась в болезненный сон. Проснулась затемно, долго слонялась по квартире, не находя себе места. Позвонила Мише. Тот долго не брал трубку и она начала нервничать, что Корф убил его или покалечил. И когда она почти довела себя до безумия, Миша сонно ответил. И Катя едва не разревелась от облегчения. Оделась, хотела уйти, но ее тоже караулили. До утра. А теперь она сидит и не может уйти, вспоминая все в мельчайших подробностях. Докуривает сигарету, сминает окурок о зажигалку. Подхватывает чемодан и, оставив ключи на кровати, уходит, захлопнув за собой дверь. Сразу на работу. Связывается с нотариусом, готовит документы на продажу салона. И начинает поиски покупателя. К обеду, измотанная