Осень выдалась дождливой, гадкой. Сразу за очередным мостком телега въехала в безбрежные грязюки и Чалая встала. Задремавший было дед вскинулся, выбросил потухшую козью ножку и занокал так, что прибрежные лягушки на какое-то время затихли. Но поздно. Засмоктало. Выбраться гривастой старушке уже не хватало сил.

  Дед покряхтел, аккуратно сползая по мешкам вниз, а затем спрыгнул прямо в густую жижу. Снял картуз, почесал в голове, глядя в поблескивающую сквозь колеса грязь, и обильно сплюнул.

  - Иванко, слезай! Да погоди ж, не стрыбай! Куда ты в лаптях в говны?! Давай мне на закорки, я тебя на сухое перетяну.

  Телегу утром загружали хлопцы с мельницы, громадные, рукастые. Их бы позвать, так они бы вмиг все стянули и Чалую с порожней телегой вывели. Но куда там! Рудня осталась в десятке верст. Дед уже лет пять как кандыбал с прострелом, а Иванко, чтобы ворочать мешки, был пока мал.

  Сорвав длинную придорожную травину, седой сунул ее в рот и побрел обратно на мосток. Иванко засеменил следом. Покрутившись, посмотрев во все стороны и потоптавшись наверху, дед угукнул.

  - Так. Слухай сюды. Сейчас побегишь назад. На развилке свернешь праворуч - на Гуту, там шукай бородатого Авдея Гутника. Или не Гутника? - неожиданно дед пристально посмотрел на Иванку, словно это он раздавал фамилии.

  Казалось, что густые волосы на дедовых бровях сердито шевелятся. Иванко втянул голову, пожал плечами и потер мочку торчащего уха.

  - Все же таки Гутника! Он, помнится, в том году приезжал на рынок на волах. Вот они нас спасут. Проси, пусть выручает. А я пока посмолю, да Чалую распрягу.

  Дед достал из кармана кисет с табаком, а Иванко молча кивнул и припустил.

  ***

  - Дядя, а че возьмешь за помощь?!

  Иванко бежал спиной вперед, заглядывая бородачу в глаза и безостановочно тараторил. Авдей Гутник шел запрягать волов.

  - Да ничего не возьму...

  - У нас зерно есть, но оно не наше. И немного болотной руды. Дядько Серко мне обещал из нее рыбацких гачков наделать. Так-то он самый настоящий коваль. И ножи робит и секиры. У нас в селе вообще все работящие. И бондари есть, и чоботари и кожемяки...

  - Ты никак из Борисоглебовки?!

  - Точно! Так что возьмешь?!

  - Я же сказал, ничего не возьму...

  - А что это ты такой щедрый, как нежинский грек?

  - А мы - северяне - вообще люди нелукавые и приветливые...

  Бородач немного приподнял правую створку, видимо, немного проседали петли, и распахнул ворота.

  - Ого, какая длинная телега! - удивился Иванко.

  - Ну дак. Волом зайца не догонишь, зато нагрузить можно поболе, чем на лошадь. Сколько мешков везете?

  Иванко пожал плечами. Считать он пока умел только до десяти.

  - Полную телегу!

  - Ну добро, запрягу обоих. Видишь, хлопчина. Вот этот справа - борозно, а этот - подручный.

  Бородач похлопал одного из волов по крупу, неспешно надел на скотину ярмо и принялся привязывать к рогам налыгач. Затем сунул за очкур кнут и одним движением запрыгнул в повозку.

  - Давай!

  Сразу за воротами дядька Авдей скомандовал "Цабе" и волы послушно свернули налево.

  ***

  Двигались медленно. Иванко, который не мог долго сидеть на месте, периодически спрыгивал с телеги и чапал рядом, забрасывая Авдея вопросами и суетной информацией. До мостков добрались уже когда на листья деревьев разлили абрикосовую фарбу.

  - Деда, деда, дядька сказал, что задарма нас вытянет! Дядька добрый, - орать Иванко начал, как только завидел знакомую подводу.- Я думал, он мне москалев накидает, а он - вишь...

  Неожиданно Иванко примолк. Что-то было не так. Телега по-прежнему стояла в луже, Чалая пощипывала травку рядом, а деда видно не было. Совсем.

  ***

  Ярик не мог понять причины. Раньше - в школе - было нормально, он казался таким же, как и все, середнячком, с одними дружил, с другими ссорился, а тут как-то сразу не повезло. После перехода в лицей на второй же день он попал в аутсайдеры. Пришел с недосыпу в разных туфлях, его дружно оборжали всем классом и вот уже месяц по разным поводам ежедневно превращали в посмешище. С этим нужно было что-то делать, необходимо было как-то отвоевывать уважение и, кажется, Ярик уже знал как.

  Пару часов назад кое-что случилось. Вышло почти как в кино. Он заперся на хлипкий шпингалет в кабинке и спокойно делал свое дело, разглядывая привычную школьную стенопись и наскальные рисунки, когда в туалете раздались быстрые шаги, и, судя по сместившемуся дыханию, кто-то заглянул под дверцы. Яра этот некто, конечно же, не обнаружил, поскольку тот всегда забирался на унитаз с ногами - привычка еще со времен бабушкиного деревенского сортира.

  Затем в помещении затопали ноги еще, как минимум, пары человек. Ярик уже закончил свои дела, ему очень хотелось надеть штаны, все смыть и пойти сполоснуть руки, но он боялся пошевелиться. Главное теперь, чтобы не позвонила мама...

  - Показывай!

  Кого-то толкнули в грудь и он спиной впечатался в дверцу Яриковой кабинки, до смерти перепугав заседающего.

  - Что ты вылупился?! Я сказал, показывай, что там у тебя?!

  Голоса были незнакомые.

  - Я же говорю, только себе! Вот!

  - Дай сюда!

  Ярику не оставалось ничего, кроме как затаить дыхание и впериться взглядом в выглядывающие из под дверцы белые кроссовки с красными носками. Он отчетливо видел, как из чужой штанины на кафельный пол выполз объемистый полиэтиленовый пакет, а затем пятка аккуратно задвинула его поглубже внутрь кабинки, поближе к нему.

  - Хрена себе, себе! Тут на десять приходов хватит! - тем временем разорялся чужой надтреснутый голос, - Лысый, тебе жить