Артур Сунгуров Ведьма и король

1

Вместо пролога

Этот период ирландской и британской истории назван Темными веками. Мы почти ничего не знаем о людях, живших тогда. Легенды и редкие письменные источники называют каждого второго князем, королем или богом, описывают роскошь королевских дворцов, восхищаются красотою кельтских женщин, но на самом деле все было иначе. Кельтские князья нередко ходили в бой голышом, королевский дворец был деревянным домом с несколькими очагами на земляном полу, дым от которых выходил через отверстия в потолке. Хижины знатных особ устраивались на воде — чтобы ручей пересекал жилище посредине. И кельтские королевы не были самыми нарядными и изысканными — ходили простоволосыми, правили колесницами, воевали вместе с мужчинами. Но несомненно, что все они были истинными королевами. Они повелевали, сводили с ума, из прихоти устраивали войны и могли бросить все ради любимого.

Королем, по убеждениям кельтов, мог быть только сильный, красивый, здоровый человек, обладающий магическим везением. Каждому юноше в ночь воинского посвящения давались волшебные зароки — гейсы, которые он должен был соблюдать и хранить в тайне. Считалось, что нарушение гейсов приводит к гибели их носителя. Поэтому враги особо удачливых королей и князей пытались вызнать их гейсы и создать такую ситуацию, чтобы герой не мог не нарушить данный ему запрет. Тем самым уничтожалась магическая защита, и человек либо погибал от несчастного случая или болезни, либо терял удачу. В последнем случае, по решению собрания жрецов и воинов, неудачливого короля приносили в жертву в священной роще…

Была весна, и мы возвращались домой из похода. Со мной ехало десять человек, и у каждого было по одному оруженосцу и одному рабу. В этот раз нам повезло. Рабы гнали стадо свиней, а к ним еще несли несколько штук тонкого полотна и мешки с серебром.

Возле переправы мой Серый захромал, и пришлось выпрячь его из колесницы. Кельтхайр сразу нашел, что это дурной знак. Кельтхайр во всем видел дурные знаки. Но мы продвигались дальше, и ничего не случалось.

На утро второго дня разведчики сообщили о деревне. Какая-то заброшенная деревня, сказали они. Верно, мы сбились с пути и попали к лагенам.^[1] Кельтхайр предложил обогнуть это место, он чуть ли не воздух нюхал, чуя несчастье. Но Серый хромал. Я велел повернуть отряд и ехать к деревне.

К полудню мы добрались до мелкой речушки, на берегу которой стояло десятка полтора хижин. И все пустые, как углядел Кельтхайр. Он сказал, что это не к добру.

Я приказал осмотреть дома, но не грабить. Только в одной хижине мы нашли съестное. Кельтхайр отказался есть, мы дали собакам, и те остались живы. Я поблагодарил хозяев за угощенье, выкрикнув стихи на все четыре стороны, и мы поели.

Наутро Угайне спустился к реке и увидел женщину. Она стояла на том берегу, в орешнике. На ней был зеленый поношенный плащ, а за плечами — арфа в кожаном чехле. Я спустился к реке, потому что женщина требовала вождя.

— Кто ты? И что это за деревня? И где люди, что построили ее и жили здесь? — спросил я, когда она выглянула из кустов.

— Сперва назовись сам, — сказала она. — А потом я подумаю, стоишь ли ты ответов на свои вопросы.

— Мое имя Конэйр. Я сын короля Фиаха из Мидэ^[2].

Она почти сразу же вышла на берег. Теперь нас с ней разделяла только река. Я посмотрел на женщину и подумал, что не слишком уж и широк поток.

— Здесь меня зовут Саар^[3]. И я не боюсь тебя, если ты и вправду Конейр.

— Тебе не надо бояться, я никогда не обижал женщин. И не лгал даже врагам.

Она хмыкнула и села на траву, поджав ноги. У нее в руках был деревянный посох, его она положила рядом.

— Долго ли ты будешь здесь, назвавшийся Конэйром?

— Мой конь подвернул ногу. Если знаешь какого-нибудь врачевателя поблизости, позови его. Я заплачу щедро.

— Ты гонишь свиней, которых забрал у уладов?

— Почему ты расспрашиваешь, а сама ничего не говоришь?

— Потому что я здесь хозяйка, а тебя не знаю.

Кельтхайр сказал вполголоса, что она ведьма — у нее разные глаза и при ней посох. Я засмеялся и спросил у женщины, так ли это. Она прищурилась, разглядывая Кельтхайра. Он закрыл лицо ладонью.

— Твой большой друг очень подозрителен, — сказала она.

— Это поистине так, Саар. Но чаще всего его подозрительность оказывает нам хорошую службу. Так ты скажешь, где найти лекаря?

Она склонила голову, как-будто задумалась. У нее были густые русые кудри, собранные в узел пониже затылка.

— Иди к нам, — позвал я ее. — Не бойся, я просто приглашаю тебя выпить пива.

Она расправила плечи и сказала:

— Не надо меня звать. Я прихожу только тогда, когда сама захочу.

Мои люди замолчали, и даже Кельтхайр не посмел открыть рта.

— Поистине, я вижу самую благородную женщину этих земель, — сказал я. — Пришли мне врачевателя, госпожа Саар, и я уйду с миром, не потревожив ни тебя, ни твоих людей. Ведь это ты велела им уйти из деревни?

Она улыбнулась одними глазами и достала арфу.

Мы поднялись к деревне. Я оглядывался через каждые два шага. Саар все также сидела на берегу и перебирала струны. Вскоре река заглушила музыку.

Кельтхайр сказал, что мы с Угайне свернем себе шеи. Я недовольно посмотрел на Угайне. После того, как я окликнул его в четвертый раз, он, наконец, услышал меня.

— Не потеряй разум, муж доблестный, из-за глаз женщины, — сказал я и больше не говорил о встрече у реки.

Но думать не переставал.

Ночью собаки заворчали.

Я проснулся и вышел из дома. Кельтхайр стоял во всеоружии, переминаясь с ноги на ногу, хотя дозорные не спали.

— Она где-то здесь, — сказал мой верный друг.

— Кто?

— Проклятая ведьма!

— Успокойся, — сказал я. — Не много тебе чести опасаться одной женщины при бдящей страже.

— Она ведьма, — сказал Кельтхайр. — И я боюсь¸ что она может околдовать нас.

— Иди-ка ты спать, — сказал я.

Ночью мне приснился странный сон. Котел со свининой вдруг начал вращаться вокруг своей оси, разбрызгивая варево. Подтеки образовывали странные узоры вокруг потухшего огня. Я спросил, что это. Ко мне подошла моя покойная тетка по матери и сказала:

— Конейр, мой белый пес Эрина,^[4] ты видишь? Это колдунья. А рядом с ней богатство и серебро.

Я проснулся и долго думал, что бы означал этот сон. Я никому не рассказал об этом сне. Даже Кельтхайру. Но я сразу пошел к реке, чтобы умыться. Меня остановили на полдороге и сказали, что в конюшне кто-то был, обойдя сторожей.