взглядом.

Нас десять. Я десятая. Плюс наши сопровождающие. Это так странно, потому что в белоснежной комнате, где я очнулась, было довольно много подростков. Минимум сотня. Как я поняла, всего семь вариантов твоего будущего, которые помечены цветами, каждый из которых связан с определёнными эмоциями. Странно, что из всех людей, в бордовую группу попало только десять. Мало. Очень мало.

И меня это напрягает.

Свет стен этого здания настолько яркий, что когда мы оказываемся на улице, нас настолько резко пожирает темнота, что я в ступоре замираю. Меня толкают в спину — я делаю пару шагов вперёд и врезаюсь в кого-то, понимая, что совершенно ничего не могу разглядеть. Может, я ослепла?

Кто-то перешёптывается, а я начинаю моргать, пытаясь увидеть хоть что-то. Холодный морозный воздух заставляет мелко дрожать — кожа неприятно щиплет, наверное, сейчас зима, хотя я не чувствую под ногами снега. Обычная дорога, шумит листва от ветра, я слышу звук машины.

Фары резко включаются, освещая пространство, теперь я могу увидеть узкую дорогу и очертания стен здания. Где-то вдали деревья, забор и какие-то строения. Я поднимаю голову и замечаю, что ночное небо покрыто звёздами. Луны не видно.

Мимо меня протискивается Кэйл и идёт к фургону. Это большой бронированный грузовик, сливающийся с темнотой. Видно лишь очертания. Фигура Кэйла подходит ближе и открывает кузов.

— Забирайтесь, — командует он, отступая.

Я вижу, как колеблются парни в первых рядах, затем кто-то один решительно подходит ближе и исчезает внутри. За ним начинают пробираться и другие. Я подхожу к фургону последней, внимательно вглядываясь в Кэйла, который пронзительно смотрит прямо на меня. Мне кажется, что я вижу, как в темноте сверкают его глаза, словно у кошки.

— Сколько времени? — спрашиваю я, чтобы успокоиться.

— За полночь, — не медля, бросает парень.

Он кивает в сторону машины, держась за неё одной рукой, а я отрываю от него взгляд и забираюсь внутрь, слыша, как за мной захлопываются двери. Прежде чем всё снова меркнет, я замечаю, что некоторые разместились на полу, прислонившись спиной к стене. Я нащупываю кончиками пальцев металл, трогаю его ладонью и медленно опускаюсь на холодный пол.

Двери снова хлопают, двигатель оживает, и я чувствую, как фургон трогается с места. Здесь холодно, хотя не так сильно, как снаружи. Интересно, какое сейчас время года? И почему это я помню такие мелочи, как день и ночь, время, холод, почему я умею разговаривать, если они полностью стёрли мою память? Хотя, может быть, они затронули только воспоминания, а это всплывает машинально, пусть я и не имею ни малейшего понятия, откуда я это знаю. И это меня раздражает и пугает одновременно.

— Как думаете, куда нас везут? — я слышу голос Итани.

Кто-то шепчется, но я не могу разобрать слов. Затем уверенный голос, принадлежащий Эрику, говорит:

— Домой.

И я с ним согласна. Теперь наш дом будет там, куда нас привезут в независимости от того, что мы вспомним. И ещё я хочу знать, когда ко мне вернутся воспоминания. Я хочу уже понять, что происходит, я хочу ответы на свои вопросы.

Мы едем молча. Двигатель шумит, разрезая тишину на мелкие кусочки, холод пробирает кожу — я обнимаю себя руками, чтобы согреться, и кто-то прижимается к моему плечу, хотя я не знаю, кто именно. Воздух тут накалён от напряжения, все ждут, что вот-вот должно что-то произойти. Все нервничают из-за неизвестности.

Когда мои глаза привыкают к темноте, я могу различить очертания фигур ребят и пар, который вырывается у меня изо рта. В углу жмутся друг к другу две девушки, рыжая макушка Итани мелькает у противоположной стены — я вижу, что она уткнулась лицом в колени.

Фургон начинает трясти — парень, который ко мне прижимался, отклоняется в сторону, и меня обдаёт прохладой, потому что тепло, исходящее от незнакомца, исчезает. Он больше не греет меня. Я обнимаю колени руками, кладя на них подбородок. Я замёрзла и хочу есть. Здесь даже нет окон, чтобы проследить дорогу от того места, где мы очнулись. Может быть, они специально хотят, чтобы мы её не знали. Хотя не вижу смысла: зачем кому-то возвращаться в это ужасное место? Единственный плюс — там было тепло.

Я прикрываю глаза, прислушиваясь к шуму мотора, кажется, он пытается что-то сказать, но я его не понимаю. Снова раздаётся шёпот. Кто-то возится на полу, наверное, меняя позу.

Мы едем уже почти час. Наверное. Или мне кажется, я не уверена, но это настолько долго, что я замерзаю до костей. Пальцы немеют — я прячу их под кофтой, прижимая к телу, отчего дрожь пробирает меня с ног до головы — зубы начинают постукивать друг о дружку. Я уже собираюсь прижаться к кому-нибудь, чтобы погреться, но тут фургон останавливается. Двигатель глохнет, словно кто-то резко прихлопнул назойливого комара, двери хлопают. Затем задвижка отодвигается, открывая двери фургона, и я вижу очертания Семь и Кэйла. Мне не видно их лиц, потому что они тонут во мраке.

— Выходите, — Лили отступает.

Я первая пытаюсь выбраться наружу — всё тело затекло и онемело. Когда я чувствую под ногами землю, то колени начинают дрожать, и я подпрыгиваю, чтобы размять их. Отступая в сторону, я вижу, как выбираются остальные, — за это время я осматриваюсь по сторонам, но почти ничего не вижу, потому что фары выключены. Я вижу очертание небольшого здания, напоминающего пристройку.

Когда двери захлопываются, оповещая, что все подростки вышли из фургона, я оборачиваюсь. Две фигуры в виде Семь и Кэйла отделяются от остальных и идут в сторону здания, я, не задумываясь, спешу за ними, слыша позади приглушённые шаги.

Надеюсь, внутри теплее.

Мы оказываемся в небольшом помещении, здесь тоже темно. Я различаю какие-то стойки и старую мебель. Интересно, у них вообще нигде нет света? Или фонарика? Ну, хотя бы спичку или зажигалку достали бы…

Я вижу, как кто-то из близнецов огибает предметы и начинает копаться в дальнем углу — его шорох разносится по комнате, словно от крысы.

— Где мы? — голос принадлежит Эрику.

Шорох прекращается, и я различаю яркую клавиатуру прямо в стене, которая загорается красным светом.

— Это один из входов в логово, — Кэйл. Он уходит в соседнюю дверь, а затем возвращается, когда Семь набирает комбинацию из цифр, — те пищат с каждым нажатием. — Потом вам всё расскажут и дадут пароль для входа. Он меняется каждую неделю. Вам выдадут коммуникатор с личным номером, на который будут приходить данные. Сверяйтесь с ним, чтобы не было проблем, потому что каждый неправильный ввод будет регистрироваться в базе данных. Если ошибка будет больше трёх раз, то поднимется