протестующе прошептала:
- Но Эрида не достойна того, чтобы...
- Эрида?! - воскликнул бог.
- Да, Эрида.
- А при чем тут Эрида?
- При том, что именно ее я встретила недалеко отсюда и подумала, что вы были с ней в этой уединенной беседке.
Аполлон рассмеялся.
- А я-то подумал...
- Что подумал?
- Что это ты об Афродите так некомплиментарно отзывалась.
Эйрена покачала головой, улыбаясь.
- Так у вас отношения с Афродитой?
- Ты одна, наверное, не знала. Как права была Афродита, когда говорила, что у Зевса везде есть уши. Так откуда она шла? Ты говоришь отсюда? - Аполлон задумался.
- Именно отсюда, я не могла ошибиться. Хотя, постой. Она вынырнула из-за кустов, так что я сначала испугалась.
- Та-ак, она подслушивала наш разговор с Афродитой.
- И осталась очень довольна тем, что услышала.
- Ты уверена? - озабоченно спросил Аполлон.
- Это было написано у нее на лице - она просто светилась. Разве тебе не известно, что Арес всегда посылает кого-нибудь из своей свиты за Афродитой?
Аполлон молчал, он задавал себе вопрос: довериться ли богине Эйрене или увести разговор в таком направлении, чтобы потом остаться вне подозрений? Но богиня мира всегда вела себя по отношению к нему с таким благородством, что он решил рассказать ей все.
Озираясь, чтобы убедиться, не слышит ли их кто-нибудь, он поведал ей то, что случилось в беседке.
Эйрена была немного удивлена, услышав, что не одной ей пришла в голову идея противостоять Зевсу. К Гермесу она относилась с глубоким уважением и потому сразу же забеспокоилась о его дальнейшей судьбе.
- Пир богов необходим. Но сейчас важнее не допустить Эриду к Зевсу, - утвердительно сказала она.
- Возможно, она уже у него.
- Не думаю, ей нужно какое-то время, чтобы все обдумать, она спешить не будет. А Зевс не очень-то будет слушать ее кляузы.
- Как жаль, что все так глупо произошло, - в отчаянии произнес Аполлон.
- Не надо, пока рано говорить о плохом. Было бы здорово, если бы во время пира мне удалось спуститься на землю и предупредить об опасности землян.
Аполлон недоумевал. В эти минуты в нем росла решимость быть рядом с Гермесом, Афродитой и Эйреной. Он гнал прочь мысли о возможной каре, которой их может подвергнуть Зевс.
- Все останется в тайне, я надеюсь? - вопросительно посмотрела на бога Эйрена.
- Такое замечание неуместно, - слегка обиженно заметил бог.
- Ну-ну, уважаемый Аполлон. К таким фразам нужно относиться спокойно. Такое время, что нельзя никому доверять, - в свою очередь сказала Эйрена.
- Так что мы решим?
- По-моему, все ясно: Эриду я беру на себя.
- А может, стоит попросить Афродиту, чтобы она ею занялась?
Богиня хитровато заулыбалась.
- С ее помощью, - начала она, - можно надолго нейтрализовать Эриду.
- Каким образом?
- Афродита не любит вмешиваться в кровавые битвы. Она будит в сердцах богов и смертных любовь. Стоит ей попросить своего сына Эрота, веселого, шаловливого, коварного, а подчас и жестокого мальчика, чтобы тот выпустил из своего маленького золотого лука стрелу...
- Да, как стрелок он и мне не уступит, - вставил Аполлон, - даже мне его стрелы принесли немало страданий.
- И Эрида от любви забудет обо всем.
- Да, но в кого бы она могла влюбиться так, чтобы потерять голову? В ней столько зла.
- Нет ничего хуже безответной любви, - отведя взгляд в сторону, произнесла Эйрена.
Аполлон на это ничего ей не ответил. Он знал не только радости, но и печали. Он познал горе вскоре после победы над Пифоном. Когда Аполлон, гордый победой, стоял над сраженным его стрелами чудовищем, он увидел около себя юного Эрота, натягивающего свой золотой лук. Смеясь, сказал ему Аполлон:
- На что тебе, дитя, такое грозное оружие? Предоставь-ка лучше мне посылать разящие золотые стрелы, которыми я сейчас убил Пифона. Тебе ль равняться со мной, стреловержцем? Уж не хочешь ли ты достигнуть славы большей, чем я?
Обиженный Эрот ответил:
- Стрелы твои не знают промаха, всех разят они, но моя стрела поразит тебя.
После чего Эрот взмахнул золотыми крыльями и в мгновение ока взлетел на высокий Парнас. Там вынул он из колчана две стрелы. Одной, ранящей сердце и вызывающей любовь, пронзил он сердце Аполлона, а другую - убивающую любовь, Эрот пустил в сердце нимфы Дафны, дочери речного бога Пенея.
Встретил как-то прекрасную Дафну Аполлон и полюбил ее. Но лишь только Дафна увидела златокудрого Аполлона, как с быстротою ветра пустилась бежать: ведь стрела Эрота, убивающая любовь, пронзила ее сердце. Поспешил за нею следом сребролукий бог.
- Стой, прекрасная нимфа, - взывал Аполлон, - зачем бежишь от меня? Ведь я не враг твой! Смотри, ты поранила ноги об острые шипы терновника. О, погоди, остановись!
Но все быстрее бежала прекрасная нимфа. Как на крыльях мчался за ней Аполлон. Все ближе он. Вот сейчас настигнет! Дафна чувствует его дыхание. Силы оставляют ее. Взмолилась Дафна к отцу своему Пенею:
- Отец, помоги мне! Расступись скорее, земля, и поглоти меня! О, отнимите у меня этот образ, он причиняет мне одно страдание!
Лишь только произнесла она эти слова, как тотчас онемели ее члены. Кора покрыла ее нежное тело, волосы обратились в листву, а руки, поднятые к небу, в ветви лавра. Долго, печальный, стоял Аполлон перед лавром и, наконец, промолвил:
- Пусть же венок из твоей зелени украшает мою голову, пусть отныне украшаешь ты своими листьями и мою кифару, и мой колчан. Пусть никогда не вянет, о лавр, твоя зелень! Стой же вечно зеленым!
А лавр тихо зашелестел в ответ Аполлону своими густыми ветвями и, как бы в знак согласия, склонил свою зеленую вершину.
Все эти воспоминания молниеносно пробежали в голове златокудрого бога. Эйрена заметила печаль в его глазах.
- Эрида заслужила такое наказание, - сказала она.
Аполлон, словно очнувшись, добавил:
- Это будет жестокое наказание.