приятеля. Тот вздохнул и подошел к дежурной. Она увидела его и только и сказала:
– Ой… Это вы?…
– Я, – скромно сказал актер. – А это мой друг. Мы встречаем из Будапешта нашу киноактрису. Хотелось бы не омрачать встречи.
– Вы проходите. Только не здесь, а то все полезут. Вы с той стороны, через зал депутатов.
– Спасибо.
– Скажите… Вы извините, вот мы спорили: у вас мальчик или девочка? Клава говорит, она читала, что сын, а мне один пилот сказал, что вы с дочерью летели.
– В настоящее время, – сказал актер, – у меня только голубой пудель и язва желудка. Передайте это, пожалуйста, Клаве и вашему другу-пилоту.
Они сидели в зале ожидания для депутатов. К ним подошла девушка в форме, поставила на стол две чашки кофе. – Вот, – сказала она, – пожалуйста. Этот вот – без сахара, как вы любите. – И она подвинула чашку актеру. – Кто вам сказал, что я так люблю? – удивился актер. – У нас одна стюардесса читала ваше интервью. – Она ошиблась. Это Марчелло Мастроянни пьет несладкий. И вот – мой друг. А я – три куска. – Он взял сахар у Юры и сказал ему: – Что у тебя за манера рассказывать о своих привычках? – И улыбнулся девушке: – А вы не посидите с нами? Скрасили бы, так сказать. – Не могу, работа. Я вам скажу, когда их подвезут. А что за актриса? Демидова? – Нет, это новая кинозвезда. На наших экранах она еще не сверкала. – Иностранка? – Нет, наша. Но в экспортном исполнении. – А вы дома тоже все время вот так вот, шутите? – Дома? Трудно сказать, поскольку дома я практически не бываю. – Все время играете? – Все время. – И все время разные роли? – Все время одну и ту же. – Ну да… Кого же? – Актера высшей категории, – мрачно сказал актер. – До чего же вы забавно говорите… А правда, что у вас жена замминистра? – Кто? – Девочки говорили. – А в каком министерстве – не говорили? – Нет. – Жалко. – Ой, ну почему все так любят сочинять? И главное, так авторитетно. – Обидно. А у нас сценарии писать некому. – Вон, – сказала девушка. – Идут.
В зал ожидания вошла Катя. Юра уже встал ей навстречу, но тут он увидел, как к ней подошел таможенник, они поговорили и пошли куда-то. За ними поплыли ящики. Через некоторое время Катя вышла: в руках у нее была только шляпа. – Катя! – крикнул ей через барьер Юра. Она увидела его, помахала рукой. Юра заметил, что актер несколько разочарован ее видом, – он ожидал, очевидно, увидеть совсем иное, и сказал как бы извиняясь: – Понимаешь, – группа, коллектив. Неудобно выделяться… И вот они уже стояли втроем, все трое ощущая некоторую неловкость. – Симпатичная штучка, – сказал актер, разглядывая Катину шляпу. – Умеют делать, черти… – Ну, хорошо, – сказал Юра. – Чего мы стоим? Поехали. – Куда? – спросила Катя. – Как куда? Ко мне. Стол накрыт. – Но мне домой, – сказала Катя. – Куда домой? – не понял Юра. – В Верхнеярск? – Домой – домой. К бабушке. – Но слушай, это же глупо. – Почему? У меня еще два дня отпуска. – Вот и хорошо. Проведешь их здесь. Подготовлена культурная и деловая программа. – Да нет, Юра, спасибо, в другой раз. – Какой другой раз? О чем ты говоришь? Уже все договорено. Завтра тебя ждут на киностудии. Будет кинопроба. Скажи спасибо, – он кивнул на приятеля. – Спасибо, – сказала Катя, – но это лишнее. – Иметь лишнюю роль никогда не лишне, – заметил актер. – Или вы теперь только в зарубежных? – Да нет, что вы, это ведь так… Случайно. – Все так начинают. А некоторые даже… – Нет, но я и начинать не хочу. – Это хорошо. Молодец, – похвалил актер. – У нас не любят, кто сам хочет. У нас любят уговаривать. Но не пережимайте. – Ладно, – решительно сказал Юра. – В общем, никуда ты не едешь, ни к какой бабушке, едем ко мне, там все обговорим. – Нет, Юра, я поеду домой. – Ну, ладно, братцы, – сказал актер. – Вы тут решайте, я пока колесами займусь. Ехать все равно надо. – И он ушел.
На площади, на стоянке такси, стояла огромная очередь. Актер стал чуть в стороне.
– Слушай, я не понимаю тебя, – кипятился Юра. – Ведь если утвердят, ты понимаешь, что это значит? Это же – другая жизнь… – Я понимаю. Но я не хочу другой.
Около актера выстроилась очередь такси. Шоферы спорили: – Со мной поехали, начальник, – доказывал один. – Аппаратик вон, новенький… – Ты на этой неделе Олега Попова возил? Хватит с тебя, – отвечал ему другой. Не слушай их, шеф, – возражал третий. – Они ж темные люди, они ж в кино не ходят, они же тебя только по ящику смотрят… Подошел диспетчер. – В чем дело, братцы? Почему не работаем? Вон где очередь, а ну-ка… – Он козырнул актеру. – Здравия желаю. А где вещички? – Там вон. – Понял. Сейчас все будет. Бурдюков! – крикнул он стоящему в хвосте таксисту. – Обслужи культурно. – И подмигнул актеру. – Новичок. Моральное стимулирование.
Юра злился. – Ну что с тобой, я не понимаю? – Со мной ничего, Юра. Со мной все в порядке. – Значит – со мной? – И с тобой все в порядке. – Так что же тогда? – А как Ласло, приедет? – Да что тебе Ласло? – Просто так. То вы все вместе, а то… – Не знаю. Катя, слушай… Глупо так, посреди площади… Что мы, дома не можем? Поехали, там все обсудим. Не захочешь, уедешь. – Не захочу, Юра, поэтому лучше сразу. – Мама хотела тебя видеть. Обед приготовила. – Передай ей привет. Я обязательно пришлю ей варенье. И вот – отдай это Лене, – Катя достала из чемодана набор косметики. – Я не вижу ее. Так что не смогу. – Не видишь? Почему? – Ну… Так получилось. – Поссорились, что ли? Появился актер. За ним семенил Бурдюков и два носильщика. – Вот, – сказал актер. Шофер хотел было взять чемодан, но его опередил носильщик: – Минуточку, а как насчет узкой специализации?… Второй носильщик захватил сумку, и Бурдюкову ничего не оставалось, как взять Катину шляпу. По дороге к такси Юра придержал Катю. – Тебе когда на работу? – Через два дня. – Я, может, тогда приеду к тебе. Пробью командировку и приеду. – А чем же государство виновато? – спросила Катя.
Сели в такси. Катя сказала шоферу: – Пожалуйста, Шереметьево-один…
Мчится по шоссе «Икарус», летит, подобно своему предку, рассекая упругий воздух. Из кабины водителя кажется, что парит он над землей – остаются внизу и крыши обгоняемых машин, и стайки велосипедистов, и одинокий всадник, пылящий по обочине, и старушка, бредущая с узелком на соседний хутор, и мальчик на трехколесном велосипеде, едущий по тротуару… Мчится «Икарус» сквозь тоннели, по мосту, через виадук, через железнодорожные переезды… Мчится навстречу слепящему солнцу,
Они сидели в зале ожидания для депутатов. К ним подошла девушка в форме, поставила на стол две чашки кофе. – Вот, – сказала она, – пожалуйста. Этот вот – без сахара, как вы любите. – И она подвинула чашку актеру. – Кто вам сказал, что я так люблю? – удивился актер. – У нас одна стюардесса читала ваше интервью. – Она ошиблась. Это Марчелло Мастроянни пьет несладкий. И вот – мой друг. А я – три куска. – Он взял сахар у Юры и сказал ему: – Что у тебя за манера рассказывать о своих привычках? – И улыбнулся девушке: – А вы не посидите с нами? Скрасили бы, так сказать. – Не могу, работа. Я вам скажу, когда их подвезут. А что за актриса? Демидова? – Нет, это новая кинозвезда. На наших экранах она еще не сверкала. – Иностранка? – Нет, наша. Но в экспортном исполнении. – А вы дома тоже все время вот так вот, шутите? – Дома? Трудно сказать, поскольку дома я практически не бываю. – Все время играете? – Все время. – И все время разные роли? – Все время одну и ту же. – Ну да… Кого же? – Актера высшей категории, – мрачно сказал актер. – До чего же вы забавно говорите… А правда, что у вас жена замминистра? – Кто? – Девочки говорили. – А в каком министерстве – не говорили? – Нет. – Жалко. – Ой, ну почему все так любят сочинять? И главное, так авторитетно. – Обидно. А у нас сценарии писать некому. – Вон, – сказала девушка. – Идут.
В зал ожидания вошла Катя. Юра уже встал ей навстречу, но тут он увидел, как к ней подошел таможенник, они поговорили и пошли куда-то. За ними поплыли ящики. Через некоторое время Катя вышла: в руках у нее была только шляпа. – Катя! – крикнул ей через барьер Юра. Она увидела его, помахала рукой. Юра заметил, что актер несколько разочарован ее видом, – он ожидал, очевидно, увидеть совсем иное, и сказал как бы извиняясь: – Понимаешь, – группа, коллектив. Неудобно выделяться… И вот они уже стояли втроем, все трое ощущая некоторую неловкость. – Симпатичная штучка, – сказал актер, разглядывая Катину шляпу. – Умеют делать, черти… – Ну, хорошо, – сказал Юра. – Чего мы стоим? Поехали. – Куда? – спросила Катя. – Как куда? Ко мне. Стол накрыт. – Но мне домой, – сказала Катя. – Куда домой? – не понял Юра. – В Верхнеярск? – Домой – домой. К бабушке. – Но слушай, это же глупо. – Почему? У меня еще два дня отпуска. – Вот и хорошо. Проведешь их здесь. Подготовлена культурная и деловая программа. – Да нет, Юра, спасибо, в другой раз. – Какой другой раз? О чем ты говоришь? Уже все договорено. Завтра тебя ждут на киностудии. Будет кинопроба. Скажи спасибо, – он кивнул на приятеля. – Спасибо, – сказала Катя, – но это лишнее. – Иметь лишнюю роль никогда не лишне, – заметил актер. – Или вы теперь только в зарубежных? – Да нет, что вы, это ведь так… Случайно. – Все так начинают. А некоторые даже… – Нет, но я и начинать не хочу. – Это хорошо. Молодец, – похвалил актер. – У нас не любят, кто сам хочет. У нас любят уговаривать. Но не пережимайте. – Ладно, – решительно сказал Юра. – В общем, никуда ты не едешь, ни к какой бабушке, едем ко мне, там все обговорим. – Нет, Юра, я поеду домой. – Ну, ладно, братцы, – сказал актер. – Вы тут решайте, я пока колесами займусь. Ехать все равно надо. – И он ушел.
На площади, на стоянке такси, стояла огромная очередь. Актер стал чуть в стороне.
– Слушай, я не понимаю тебя, – кипятился Юра. – Ведь если утвердят, ты понимаешь, что это значит? Это же – другая жизнь… – Я понимаю. Но я не хочу другой.
Около актера выстроилась очередь такси. Шоферы спорили: – Со мной поехали, начальник, – доказывал один. – Аппаратик вон, новенький… – Ты на этой неделе Олега Попова возил? Хватит с тебя, – отвечал ему другой. Не слушай их, шеф, – возражал третий. – Они ж темные люди, они ж в кино не ходят, они же тебя только по ящику смотрят… Подошел диспетчер. – В чем дело, братцы? Почему не работаем? Вон где очередь, а ну-ка… – Он козырнул актеру. – Здравия желаю. А где вещички? – Там вон. – Понял. Сейчас все будет. Бурдюков! – крикнул он стоящему в хвосте таксисту. – Обслужи культурно. – И подмигнул актеру. – Новичок. Моральное стимулирование.
Юра злился. – Ну что с тобой, я не понимаю? – Со мной ничего, Юра. Со мной все в порядке. – Значит – со мной? – И с тобой все в порядке. – Так что же тогда? – А как Ласло, приедет? – Да что тебе Ласло? – Просто так. То вы все вместе, а то… – Не знаю. Катя, слушай… Глупо так, посреди площади… Что мы, дома не можем? Поехали, там все обсудим. Не захочешь, уедешь. – Не захочу, Юра, поэтому лучше сразу. – Мама хотела тебя видеть. Обед приготовила. – Передай ей привет. Я обязательно пришлю ей варенье. И вот – отдай это Лене, – Катя достала из чемодана набор косметики. – Я не вижу ее. Так что не смогу. – Не видишь? Почему? – Ну… Так получилось. – Поссорились, что ли? Появился актер. За ним семенил Бурдюков и два носильщика. – Вот, – сказал актер. Шофер хотел было взять чемодан, но его опередил носильщик: – Минуточку, а как насчет узкой специализации?… Второй носильщик захватил сумку, и Бурдюкову ничего не оставалось, как взять Катину шляпу. По дороге к такси Юра придержал Катю. – Тебе когда на работу? – Через два дня. – Я, может, тогда приеду к тебе. Пробью командировку и приеду. – А чем же государство виновато? – спросила Катя.
Сели в такси. Катя сказала шоферу: – Пожалуйста, Шереметьево-один…
Мчится по шоссе «Икарус», летит, подобно своему предку, рассекая упругий воздух. Из кабины водителя кажется, что парит он над землей – остаются внизу и крыши обгоняемых машин, и стайки велосипедистов, и одинокий всадник, пылящий по обочине, и старушка, бредущая с узелком на соседний хутор, и мальчик на трехколесном велосипеде, едущий по тротуару… Мчится «Икарус» сквозь тоннели, по мосту, через виадук, через железнодорожные переезды… Мчится навстречу слепящему солнцу,
