сама заулыбалась.
Витька с чего-то решил, что времени у нас осталось немного.
Если, говорит, в этом пространстве все перевернуто, то теоретически расстаться мы с тобой должны в полночь. Когда часы и так, и этак нули показывают. А времени — десять уже. И тут я вдруг поняла, что расставаться с ним жуть как не хочется. Сама не заметила, сколько всего этому дураку выболтала, ни с одной подружкой так не трепалась.
И про мать, как она вечно на работе занята, а домой приходит — орет, что лежу — ни фига не делаю.
И про Оксанку, которая вся из себя искусством интересуется, а по правде — только парнями.
И про то, что мне на хрен не уперся никакой универ.
И про одноклассников-дебилов, и вообще про разное.
А Витька — знай себе кивает. Грустно так.
— Чудной вы, — говорит, — народ. Слушаю тебя, слушаю — никак в толк не возьму, чего ты от жизни-то хочешь?
Я обалдела малость. Задумалась.
— Чтобы все от меня отстали, — говорю.
— Ну, — он говорит, — допустим. Дальше что?
Я подумала и говорю:
— Все любимые сериалы пересмотрю — это раз. Кошку заведу, шотландскую вислоухую. Вот такую! — фотку нашла, показала ему. — Это два. И создам про нас с ней группу в контакте.
А Витька как заржет.
— Ты чего?!
— Да Тома Сойера вспомнил. Как тот мечтал, что купит саблю, барабан, щенка-бульдога и женится! — и хохочет.
Так, что и я не удержалась.
— Бульдога, — говорю, — не хочу, они слюнявые. И замуж тоже не хочу.
— Это, — Витька говорит, — я уже понял. Вот ведь… Мы-то думаем, что через пятьдесят лет — ух как все будет! Реки вспять повернут, целину поднимут. На Луне базы построят для покорения Дальнего Космоса. Все болезни победят! Коммунизм везде настанет, царство мира и труда! А ты говоришь, кошку вислоухую… Значит, выходит, что-то мы неправильно делаем.
Ржать перестал, задумался.
— Значит, — говорит, — как-то по-другому надо! Мы, может, для того с тобой и встретились, чтобы я это понял? И что-то изменил? А?
Я плечами пожимаю. А он, уверенно так:
— Ничего. Предупрежден — значит, вооружен. Вот, увидишь: вернешься в свое время, а там — совсем другая жизнь! Гораздо лучше.
Я сначала засмеялась, а потом загрустила. И подумала, что, будь у меня в моем времени такой друг — может, и на фиг бы не сдалась никакая кошка. Витька это по глазам, наверное, понял. — Ладно, — говорит, — не кисни. Разберемся! — и за плечи обнял. Всю жизнь бы вот так рядом сидела. — А может, мы и не расстанемся? — я лепечу. — Может, когда стенка эта пропадет, я в твоем времени окажусь? Или ты — в моем? Витька задумался. — Ну, лучше бы, — говорит, — конечно, чтобы ты — в моем. Мне мамку бросать нельзя. А вообще…
И все. Перестала я его слышать. Чувствовала еще, недолго — дыхание, руки, — а потом пропало все. Как так?! — это я успела подумать. Ведь нету еще полуночи-то? Почему?! А потом у меня снова в глазах потемнело. 2018-й год. Москва, лаборатория экспериментальной медицины.
Витьку я, конечно, искала. Весь интернет перерыла, пыталась хотя бы фамилию узнать. И через завод, и через школу на бывшей улице Димитрова — сейчас ей дореволюционное название вернули, Якиманка. Но заводские архивы, когда фабрику в арт-объект превращали, затерялись. А школ на Якиманке сейчас и вовсе нет. Когда-то были, целых две, но одну снесли, а в другом здании — банк какой-то.
И вот говорю я в камеру: — Здравствуй, Витя! Это я, Крисс. Как видишь, в твой любимый космос я не полетела. Я не поднимаю целину и реки вспять не поворачиваю — знаешь уже, наверное, что это бред. Но зато смотри: вот где я работаю! — отстранилась от камеры, обвела лабораторию рукой. — Сам Брославский проектом руководит, даже телевидение заинтересовалось, видишь?.. У меня сейчас интервью будут брать как у самого молодого сотрудника. А тебе сейчас — семьдесят два. И ты не умер! Не посмел бы так сделать. Мы — почти у цели, осталось чуть-чуть! Ты только найди меня, ладно?.. Виктор Семенович Петренко, после окончания института, остался работать на кафедре. Преподавал теорию машин и механизмов. Умер в 1982 году от острой сердечной недостаточности. В 2031 году в лаборатории Кристины Андреевны Садовниковой был создан препарат, предотвращающий развитие у человека порока сердца.
Конец
Я сначала засмеялась, а потом загрустила. И подумала, что, будь у меня в моем времени такой друг — может, и на фиг бы не сдалась никакая кошка. Витька это по глазам, наверное, понял. — Ладно, — говорит, — не кисни. Разберемся! — и за плечи обнял. Всю жизнь бы вот так рядом сидела. — А может, мы и не расстанемся? — я лепечу. — Может, когда стенка эта пропадет, я в твоем времени окажусь? Или ты — в моем? Витька задумался. — Ну, лучше бы, — говорит, — конечно, чтобы ты — в моем. Мне мамку бросать нельзя. А вообще…
И все. Перестала я его слышать. Чувствовала еще, недолго — дыхание, руки, — а потом пропало все. Как так?! — это я успела подумать. Ведь нету еще полуночи-то? Почему?! А потом у меня снова в глазах потемнело. 2018-й год. Москва, лаборатория экспериментальной медицины.
Витьку я, конечно, искала. Весь интернет перерыла, пыталась хотя бы фамилию узнать. И через завод, и через школу на бывшей улице Димитрова — сейчас ей дореволюционное название вернули, Якиманка. Но заводские архивы, когда фабрику в арт-объект превращали, затерялись. А школ на Якиманке сейчас и вовсе нет. Когда-то были, целых две, но одну снесли, а в другом здании — банк какой-то.
И вот говорю я в камеру: — Здравствуй, Витя! Это я, Крисс. Как видишь, в твой любимый космос я не полетела. Я не поднимаю целину и реки вспять не поворачиваю — знаешь уже, наверное, что это бред. Но зато смотри: вот где я работаю! — отстранилась от камеры, обвела лабораторию рукой. — Сам Брославский проектом руководит, даже телевидение заинтересовалось, видишь?.. У меня сейчас интервью будут брать как у самого молодого сотрудника. А тебе сейчас — семьдесят два. И ты не умер! Не посмел бы так сделать. Мы — почти у цели, осталось чуть-чуть! Ты только найди меня, ладно?.. Виктор Семенович Петренко, после окончания института, остался работать на кафедре. Преподавал теорию машин и механизмов. Умер в 1982 году от острой сердечной недостаточности. В 2031 году в лаборатории Кристины Андреевны Садовниковой был создан препарат, предотвращающий развитие у человека порока сердца.
Конец
