вернула Бзюмблю былую проворность и стремление обладать миром. Боль притупилась.
— Да, тебе пора, майстер Бзю, — Хитромордый Фримбль услужливо суетился рядом.
— А это ещё на кой? — спросил Бзюмбль, когда слуга стал обматывать его толстую шею сетчатым мешком для промывки песка.
— А без этого никак, майстер Бзю. Когда ты достигнешь аврума, тебе придётся работать ротовым отверстием, — рассудительно проговорил Фримбль. — Сюда будешь складывать своё сокровище. Не туго?
— А ты молодец, старик! Об этом я не подумал… — морда копателя приобрела одобрительный оскал.
Огромные лапы Фримбля подстраховывали его, когда он медленно подходил к отверстию — нелепое, искалеченное создание, похожее на обожжённое дерево без ветвей, способное сломаться от самого незначительного порыва ветра. Заживляющую плёнку было решено не снимать, она может защитить раны от стрекачей.
— А лучевик? — спохватился Хитромордый Фримбль, помогая господину забраться в отверстие. — Стисни его в зубах, майстер Бзю.
— Если хочешь, сам стисни его в зубах. Обойдусь. И надеюсь, не заблужусь! — ответил Бзюмбль и, довольный остроумным ответом, скрылся в отверстии.
Землелазка двухвостая обыкновенная не имеет лапок. Она движется в толще породы посредством сокращательных движений свого мерзкого удлиннённого тела. Небольшими щупальцами-тентакулами, обрамляющими пищепоглотительный орган, она обнюхивает породу, идентифицируя её состав, и выбирает нужное направление движения, свободное от атомитовых залежей и других неподвластных ей препятствий. Двигаясь в кромешной тьме по тоннелю, Бзюмбль не мог не вспомнить эту ужасную тварь, описанную в приложении к правилам копателя. Он был похож на землелазку — способом передвижения, строением тела, зависимостью от нюхательных функций. И эта схожесть усиливалась по мере преодоления тоннельного чрева. На этот раз таможенников счастья, как назвал Бзюмбль надоедливых стрекачей, на его пути не оказалось. «Наверное, эти гады облепили мой аврум», — гневно рассудил он, уже мысленно подготавливая себя к опасной встрече с ними. Продвигаться было достаточно легко, даже удобно — ничто не мешало сокращательным и волнообразным движениям тела. По его подсчётам общая длина лаза составляла около десяти пендюрианских локтей. Жёлтый свет в конце тоннеля воссиял для Бзюмбля после преодоления им половины пути. И опять губы копателя пересохли, самопроизвольно зашевелились. «Я снова здесь. Я иду к тебе! Иду!..» Боли он совсем не ощущал, всеми его чувствами владела лишь жажда — безразмерная жажда обладания аврумом, превратившаяся в зависимость, подчинившая его тело и разум, поглотившая весь мир. Туда, к жёлтому сиянию, тянулось всё его существо, каждая щетинка-волосинка, каждая клетка его изменённого организма. «Иду!..» Когда девять пендюрианских локтей осталось позади, слёзы счастья наполнили глаза Бзюмбля, размывая контуры увиденного, и заструились вдоль ноздрей. «Я дошёл…»
Это был большой жёлтый лепесток полидурии, так похожий своей формой на какое-то фантастическое существо — с короткими конечностями и приплюснутой головой. Он сиял. Точнее, сияние шло сквозь него, поглощаясь сетчатками глаз Бзюмбля. Всё произошло мгновенно. Продолжая ползти, Бзюмбль коснулся ноздрями тончайшей волокнистой мембраны лепестка и со свистом вдохнул бесподобный аромат. Лепесток растения прилип к морде счастливого копателя. Сквозь желтизну Бзюмбль увидел пустое, безоблачное небо и небольшую воронку кратера, обрамлённую цепью скал. Всё было жёлтым. Выдох, последовавший за вдохом, отлепил лепесток от ноздрей, оторвал от стебля и поднял его в воздух. Этот выдох стал для мечтательного копателя последним в жизни. Тело Бзюмбля всё ещё двигалось вперёд. Движение не было инерционным, Бзюмбль просто забыл остановиться. Его разум был занят другим — не принимая увиденное, он силился отыскать связующее звено между мечтой обладания миром и пропастью кратера, разинувшего свою пасть и покусившегося на самое святое, что было у Бзюмбля. Недавний счастливый владелец новых апартаментов, выбранных им по праву, сорвался с внешней стены своего жилища и полетел в бездну — мимо божественно пахнущих скал, покрытых цветущей бескорневой полидурией. Полёт был недолгим. Может быть, Бзюмбль до конца и не осознал произошедшее. «Ах, какой запах! Я никогда не видел это растение цветущим…» — с восхищением подумал он за мгновение до удара о твёрдую атомитовую поверхность. Через некоторое время его тело было укрыто от солнечного взора медленно опустившимся жёлтым лепестком, на который, жужжа и наслаждаясь зноем, присел для отдыха один из неугомонных мохнатых стрекачей.
12.2019
Аврум — драгоценный металл. Атомит — прочнейшая горная порода. Лучевик — фосфорный камень, используемый как светоч. Пендюрианский локоть — мера длины (1,5 метра). Пендюрианский пень — мера площади (1,2 кв.метра). Пирофилы — подземные существа, которыми пугают непослушных детей и преступников. Полидурия — растение-стланец, цветущее раз в сто лет. Спира — напиток, изменяющий сознание. Стрекачи — род насекомых-паразитов. Терриум — карьер. Тряскомер — сейсмограф.
Землелазка двухвостая обыкновенная не имеет лапок. Она движется в толще породы посредством сокращательных движений свого мерзкого удлиннённого тела. Небольшими щупальцами-тентакулами, обрамляющими пищепоглотительный орган, она обнюхивает породу, идентифицируя её состав, и выбирает нужное направление движения, свободное от атомитовых залежей и других неподвластных ей препятствий. Двигаясь в кромешной тьме по тоннелю, Бзюмбль не мог не вспомнить эту ужасную тварь, описанную в приложении к правилам копателя. Он был похож на землелазку — способом передвижения, строением тела, зависимостью от нюхательных функций. И эта схожесть усиливалась по мере преодоления тоннельного чрева. На этот раз таможенников счастья, как назвал Бзюмбль надоедливых стрекачей, на его пути не оказалось. «Наверное, эти гады облепили мой аврум», — гневно рассудил он, уже мысленно подготавливая себя к опасной встрече с ними. Продвигаться было достаточно легко, даже удобно — ничто не мешало сокращательным и волнообразным движениям тела. По его подсчётам общая длина лаза составляла около десяти пендюрианских локтей. Жёлтый свет в конце тоннеля воссиял для Бзюмбля после преодоления им половины пути. И опять губы копателя пересохли, самопроизвольно зашевелились. «Я снова здесь. Я иду к тебе! Иду!..» Боли он совсем не ощущал, всеми его чувствами владела лишь жажда — безразмерная жажда обладания аврумом, превратившаяся в зависимость, подчинившая его тело и разум, поглотившая весь мир. Туда, к жёлтому сиянию, тянулось всё его существо, каждая щетинка-волосинка, каждая клетка его изменённого организма. «Иду!..» Когда девять пендюрианских локтей осталось позади, слёзы счастья наполнили глаза Бзюмбля, размывая контуры увиденного, и заструились вдоль ноздрей. «Я дошёл…»
Это был большой жёлтый лепесток полидурии, так похожий своей формой на какое-то фантастическое существо — с короткими конечностями и приплюснутой головой. Он сиял. Точнее, сияние шло сквозь него, поглощаясь сетчатками глаз Бзюмбля. Всё произошло мгновенно. Продолжая ползти, Бзюмбль коснулся ноздрями тончайшей волокнистой мембраны лепестка и со свистом вдохнул бесподобный аромат. Лепесток растения прилип к морде счастливого копателя. Сквозь желтизну Бзюмбль увидел пустое, безоблачное небо и небольшую воронку кратера, обрамлённую цепью скал. Всё было жёлтым. Выдох, последовавший за вдохом, отлепил лепесток от ноздрей, оторвал от стебля и поднял его в воздух. Этот выдох стал для мечтательного копателя последним в жизни. Тело Бзюмбля всё ещё двигалось вперёд. Движение не было инерционным, Бзюмбль просто забыл остановиться. Его разум был занят другим — не принимая увиденное, он силился отыскать связующее звено между мечтой обладания миром и пропастью кратера, разинувшего свою пасть и покусившегося на самое святое, что было у Бзюмбля. Недавний счастливый владелец новых апартаментов, выбранных им по праву, сорвался с внешней стены своего жилища и полетел в бездну — мимо божественно пахнущих скал, покрытых цветущей бескорневой полидурией. Полёт был недолгим. Может быть, Бзюмбль до конца и не осознал произошедшее. «Ах, какой запах! Я никогда не видел это растение цветущим…» — с восхищением подумал он за мгновение до удара о твёрдую атомитовую поверхность. Через некоторое время его тело было укрыто от солнечного взора медленно опустившимся жёлтым лепестком, на который, жужжа и наслаждаясь зноем, присел для отдыха один из неугомонных мохнатых стрекачей.
V
Вдалеке, на краю кратера, неподвижно стоял Хитромордый Фримбль, вглядываясь в котлован. «Ты достоин своего аврума, майстер Бзю, — обращался он мысленно к своему господину, ушедшему в мир настоящей тьмы. — Аврум не имеет запаха, аврум не может светиться в темноте, аврум не приносит счастья. Первые два положения знает каждый. Ослеплять разум — вот главное свойство аврума. По-моему, именно так гласит первое правило копателей. А если бы в мире не было ослеплённых аврумом, то его ценность была бы ничтожной. …Жаль только, господин, что тебе не понравилась моя картина, написанная сто лет назад и изображающая этот великолепный пейзаж…» Хитромордый Фримбль взглянул на блестящую шкатулку, уместившуюся в его лапе, и спрятал её за пазуху. Он глубоко вдохнул запах надежды и покинул свой наблюдательный пост.12.2019
Глоссарий
Аврум — драгоценный металл. Атомит — прочнейшая горная порода. Лучевик — фосфорный камень, используемый как светоч. Пендюрианский локоть — мера длины (1,5 метра). Пендюрианский пень — мера площади (1,2 кв.метра). Пирофилы — подземные существа, которыми пугают непослушных детей и преступников. Полидурия — растение-стланец, цветущее раз в сто лет. Спира — напиток, изменяющий сознание. Стрекачи — род насекомых-паразитов. Терриум — карьер. Тряскомер — сейсмограф.