под моими ногами.

— Несите другой факел! — разозлился старейшина, и кто-то шибко смекалистый побежал в храм за священным огнём.

Пока селяне ждали, вперёд вышел священник и начал "терзать" мою чёрную душу молитвой:

— Всё, что под волей Твоею,

Всё, что духом дышит Твоим…

— Не правильно! — решила поправить его я. — Надо "Всё, что духом полно Твоим…"

— Молчи бесовское отродье. Ведьмам откуда знать?! — и такое по матушке сказал, что у присутствующих уши покраснели.

— Где ж вы такого наслушались, батюшка?

— С вами, ведьмами, только так разговаривать надо! — заявил холёный церковный служитель, возгордившись, что заставил даже ведьму краской залиться.

Судя по лицам крестьян, его зауважали, как никогда раньше.

Примчался человек с храмовым огнём. Запыхался. Даже до меня донеслись ароматы церковного вина, наскоро отпитого расторопным парнишкой. Унюхав греховное деяние, священник недобро покосился на бегуна. Но ничего не сказал к счастью парня. А то было бы двое сожжённых за день. Я пока свой костёр эгоистично ни с кем делить не хотела.

— Читайте молитву, батюшка! — напомнил старейшина и, уже было поднёс факел к сену, как рука того самого служителя нагло оттянула её в сторону.

— Я сам должен это сделать! Во имя Богини… — пробубнил служитель храма.

Но старейшина не соглашался.

Спор двух праведных мужчин чуть не дошёл до рукоприкладства в выяснении, кто же должен оказать мне честь и сжечь моё бренное тело. А я не могла промолчать. Кому, как не мне выбор делать!

— Милейшие! Пусть поджигает тот, кто первым меня поймал! — зачем-то предложила я, и около яростно спорящих, оказался здоровенный лысый кузнец. Но отдавать ему факел никто не хотел. Священник со старейшиной повалились на кузнеца с кулаками. Защищать избранника народа бросились односельчане. Подмастерья ринулись мстить за обиженного учителя… В суматохе какому-то пацанёнку лет десяти случайно заехали в глаз, и в разборку уже вмешались бабы… А бабы, как известно, сильнее целой армии.

Пока вся шумная компания вымещала друг на дружке злость, я тихонько высвободилась и незаметно прокралась мимо кучи-малой к ближайшему стойлу. Запрыгнула лошади на спину, уцепилась в космы и как дала по бокам…

Только меня и видели…

С тех пор в Холщовцы я — ни ногой. У них там, нездоровое чувство справедливости!

Что касается второго испытания, то поединок у меня был с Галиной Пшеничной, одной из самых главных старост. Она меня не любила, как я её дочь Настасью, — кстати, обе они принадлежали к касте шпионок, к которой я питала самые крепкие, сильнейшие чувства ненависти. В общем, бой я проиграла быстро и легко, приняв светло синие и фиолетовые цвета синяков на бледноватое лицо.

На третье испытание меня отрядили в Малые Хренушки. Чтоб вы знали, название милого посёлка вовсе не от того появилось, что в этой местности хрен растёт. А потому, что есть у местных дурацкое выражение, употребляемое в качестве ответа на любой вопрос или просьбу: "А хрен тебе!" Уже по названию селения можно было понять, что раздобыть мало-мальски приличный слух или новость политической важности не выйдет. В общем, вернулась я, как сорока, с глупыми сплетнями о соседях: жена старосты изменила ему с лекарем, а тот, чтобы его не постигла кара рогатого супруга, стал подмешивать какую-то дрянь тому в питьё.

От любовных игрищ я отказалась наотрез. Это же идиотизм отдать себя какому-то замызганному, немытому, пахнущему потом деревенскому мужику. Зачем, спрашивается, соблазнять, если тебе от него ничего не надо? И вообще, все эти лобызания, о которых рассказывали девочки — такая мерзость! Я либо останусь свободной амазонкой, либо выберу себе единственного мужчину, как моя мать (за что её, собственно, посчитали предательницей и выгнали из деревни). Но она хоть чуть-чуть побыла счастливой с тем, кому отдала своё сердце. По крайней мере, в смутных воспоминаниях из детства, приходящих во сне, я вижу их обоих улыбающимися.

Но то всё прошлое. А пока что мы с единственной подругой Фаей привычно сносили очередное наказание. Причём, в этот раз очень легко отделались: за кражу слив из садика предводительницы нам поручили чистку дымохода в её избе.

Испачканные, как трубочисты, мы с Файкой распластались на мощёной крыше. Солнышко припекало макушки. Ветерок расчёсывал кудри берёз и тополей. Листья что-то приятное нашёптывали, и от созерцания всего этого божественного творения я чувствовала себя чем-то большим, нежели простой смертной. Однако мой вполне обычный желудок потребовал вернуться с небес на землю и, забурчал.

— Есть хочется!

Поглаживание голодному животу не помогало.

— Эт запросто! — Файка протянула пакетик с абрикосами, заблаговременно собранный ещё до нашей вылазки в запретный сад. — Я знала, что нас оставят без обеда и ужина.

Не удивительно. Как бы мы ни старались тщательно скрывать свои шалости, всё равно доставалось. Всевидящая, судя по всему, нашёптывала на ушко нашей Мудрейшей, где искать воришек слив, шкодниц, которые мусор по двору раскидали, и, наверняка, указывала перстом на нас.

Я с радостью приняла Файкину заначку.

— Как я тебя… — Хотела уже броситься подруге на шею, но та отстранилась, даже не глянув в мою сторону: не любила она лобызаний.

— Можно и без этого. Просто скажи спасибо! — промямлила сестра, уставившись взглядом карих глаз в даль. Она напоминала смуглянку из Волжахии (страны с полуострова), о которой часто рассказывала бабушка. Их женщины были такие как Фая, статные, широкоплечие, черноволосые, чернобровые, кареглазые и смуглые. Наверное, мама подруги оттуда родом. Фаю нам подбросили. Но для меня она была самым близким человеком на земле, кроме бабушки, конечно.

Пакет заметно опустел и, мы обе шпуляли косточками направо-налево, не целясь.

— Надоело мне здесь сидеть! — заявила Фаина, пристально разглядывая золотистую поляну за дальними кронами деревьев — там заканчивался наш лес, и начиналось владение короля Ихтяра.

— Так давай слезем, — предложила я. — Но тогда нас заставят картошку чистить.

— Дурёха ты, Оринка. Туда хочу! — ткнула пальцем в горизонт Фая. — Не хочу больше на медведей охотиться. Хочу принцев заколдованных спасать, с драконами драться, погибнуть бесстрашной воительницей… — и смачным ХОЧУ закончила фразу.

Я в ужасе взирала на подругу.

— Ты бабушкиных сказок наслушалась? Нет ни драконов, ни принцев заколдованных. — Попыталась разубедить амазонку я, но как-то плохо получалось: у Файки злобно выпучились глаза, щёки наполнились воздухом, — того гляди, сейчас пыхнет, как вышеуказанный змей.

—