факт как еще одно доказательство того, что дети будут гуманоидного типа. Высшие млекопитающие, особенно гуманоидные, имеют долгое детство и сильно нуждаются в родительской заботе. В интересах стратегии воспроизводства Сети — дать обоим донорам возможность объединиться для того, чтобы совместно воспитать детей. Поэтому женщинам не просто имплантируется мужская генетическая информация, но также дается знание, кто отец ребенка и способность определять его местонахождение, даже если они на самом деле не знают, как, собственно, они забеременели. Вот откуда женщины Общества знали, что папочкой является де Лимо, и откуда Эвиаль-тени знают, что вынашивают моих детей, — думаю, что мне следует называть их именно так, даже если я на самом деле ничего не делал, чтобы их заиметь.
— Но в этом же нет никакого смысла, Орландо. Думаю, в известном смысле, ты что-то делал, но если Сеть и вправду хочет, чтобы ты был связан с этими детьми как отец, почему матери каждый раз исчезают, когда ты их отлавливаешь?
— Ага! Даже после многочасового истощения твоих бедных больных мозгов во славу химии, Фредерико, ты все же более сообразительна, чем сама о себе думаешь. Это и был мой второй вопрос. Кунохара его тоже сформулировал. На самом деле это определенного рода смущение.
— Ха-ха. Валяй дальше.
— Ну, среди высших млекопитающих обычно развита стратегия ухаживания, которая помогает привязать отца к матери и в результате появляется отпрыск. Так как ничего похожего на ухаживание в сетевой стратегии воспроизводства не предшествовало беременности… что ж, система нашла замену. Что-то вроде ухаживания после беременности. Как танец спаривания у птиц или… как там Кунохара называет то, что делают пчелы? Брачный полет.
— Ну-ну!
— Это единственная гипотеза, которая работает по отношению к копиям Эвиаль, ведь они могут перемещаться мгновенно — просто растворяются в воздухе, — но и некоторые женщины Общества также могут появляться и исчезать, хотя и в более привычной манере. Эта дама, Мейси Макапан, таким образом, например, отправилась в Римскую Империю. Все эти убегания и исчезновения нужны для того, чтобы привлечь внимание отца. Он будет преследовать женщину, понимаешь? — Он потряс головой. — Да что там говорить, ты же видела, как это на меня подействовало.
Это был тяжелый хомут на шею, и Орландо отлично понимал, во что он ввязался. Он думал о том, что Сэм сказала перед расставанием. «Думаю, это хорошо, — сказала она, — потому что ты выглядишь весьма взволнованным и заинтересованным. По правде говоря, я начинала беспокоиться о тебе, ты казался совсем подавленным. Но что же теперь будет? Как ты собираешься справляться с ролью отца всех этих младенцев, если все так и обернется? Что ты будешь делать, Орландо?» Что правда, то правда — он растерялся. Были сотни вопросов, которые требовали ответа. Случайно ли система достигла этой стадии развития? Было ли все это спланировано в некой эволюционной лаборатории, спрятанной на просторах Сети? Было ли это сознательным воздействием существовавшей когда-то старой операционной системы или просто случайно сработали прежние настройки, оставшиеся после распада первоначальной системы? Или это действительно развитие нового типа сознания — будут ли тогда Орландо и другие симы в конечном итоге ячейками огромного живого организма? Некоторые вопросы откровенно пугали. Бурная радость от решения загадки еще не совсем поблекла, но он знал, что реальность и близко не будет такой простой; как ее толкование. И объясниться ему будет совсем нелегко — особенно по поводу того, зачем он взваливает на себя эту обузу. «Если все эти десятки младенцев — от меня, то очевидно, что я не смогу быть полноценным отцом. Мы можем прервать процесс после появления первой группы, по крайней мере по моей информации, — иначе, что, если Сеть планирует продолжать все это поколение за поколением? Похоже, я — пчелиная королева, то есть король… Я что, собираюсь быть папочкой тысячи детишек?» У него было некоторое время, чтобы подумать об этом, по крайней мере посоветоваться с Кунохарой, пока существует ограниченное количество потенциальных мамаш и срок беременности, кажется, такой же, как в реальном мире. Энтомолог был в экстазе по поводу новых возможностей развития событий и торопился разобраться со своими судебными делами, чтобы как можно скорее погрузиться в исследование новой парадигмы. «Ему легко — его генная информация не скопирована в систему. Ему не грозит быть отцом десятков малышей, со всей вытекающей отсюда ответственностью. — Но если и существует кто-то обязанный защищать этих детей, то это Орландо Гардинер, хранитель Сети. — В конце концов, как обычно высказывались шерифы на Диком Западе, я есть закон поэту сторону мира. Господи, я не знаю! Я как-нибудь разберусь со всем этим. У меня есть друзья. Все это, конечно, выглядит дико… но что может быть более странным, чем то, что я мертв и в то же время собираюсь в гости к родителям? Это будет еще одно приключение». Я буду отцом! Я! — он не мог свыкнуться с этой мыслью. Это волновало и пугало. Какими будут эти дети? Что произойдет в Сети, когда это первое поколение вырастет и затем воспроизведет себя, создавая еще более сложные схемы наследования? Никто в истории человечества не производил подобные эксперименты. «Неведомый мир. Впереди полная неизвестность». — Я иду. Бизли, — объявил он. — И я не желаю, чтобы меня отрывали, пусть вся вселенная летит в тартарары, о'кей? Шли сообщения. — Без проблем, босс. Я буду околачиваться здесь, в виртуальном пространстве, и играть с кошечками. Орландо установил связь с домом родителей. На этот раз он даже добровольно согласится влезть в это ужасное пластиловое чучело. В конце концов, это благодаря родителям состоялся тот безумный и трогательный день рождения в Ривендейле, он чувствовал себя немного обязанным Конраду и Вивьен. И, что даже более важно, Орландо хотел, чтобы они были в добром расположении духа, когда он скажет им, что вопреки всякой логике, у них, вероятно, будут внуки. Сорок или пятьдесят сразу.
Это был тяжелый хомут на шею, и Орландо отлично понимал, во что он ввязался. Он думал о том, что Сэм сказала перед расставанием. «Думаю, это хорошо, — сказала она, — потому что ты выглядишь весьма взволнованным и заинтересованным. По правде говоря, я начинала беспокоиться о тебе, ты казался совсем подавленным. Но что же теперь будет? Как ты собираешься справляться с ролью отца всех этих младенцев, если все так и обернется? Что ты будешь делать, Орландо?» Что правда, то правда — он растерялся. Были сотни вопросов, которые требовали ответа. Случайно ли система достигла этой стадии развития? Было ли все это спланировано в некой эволюционной лаборатории, спрятанной на просторах Сети? Было ли это сознательным воздействием существовавшей когда-то старой операционной системы или просто случайно сработали прежние настройки, оставшиеся после распада первоначальной системы? Или это действительно развитие нового типа сознания — будут ли тогда Орландо и другие симы в конечном итоге ячейками огромного живого организма? Некоторые вопросы откровенно пугали. Бурная радость от решения загадки еще не совсем поблекла, но он знал, что реальность и близко не будет такой простой; как ее толкование. И объясниться ему будет совсем нелегко — особенно по поводу того, зачем он взваливает на себя эту обузу. «Если все эти десятки младенцев — от меня, то очевидно, что я не смогу быть полноценным отцом. Мы можем прервать процесс после появления первой группы, по крайней мере по моей информации, — иначе, что, если Сеть планирует продолжать все это поколение за поколением? Похоже, я — пчелиная королева, то есть король… Я что, собираюсь быть папочкой тысячи детишек?» У него было некоторое время, чтобы подумать об этом, по крайней мере посоветоваться с Кунохарой, пока существует ограниченное количество потенциальных мамаш и срок беременности, кажется, такой же, как в реальном мире. Энтомолог был в экстазе по поводу новых возможностей развития событий и торопился разобраться со своими судебными делами, чтобы как можно скорее погрузиться в исследование новой парадигмы. «Ему легко — его генная информация не скопирована в систему. Ему не грозит быть отцом десятков малышей, со всей вытекающей отсюда ответственностью. — Но если и существует кто-то обязанный защищать этих детей, то это Орландо Гардинер, хранитель Сети. — В конце концов, как обычно высказывались шерифы на Диком Западе, я есть закон поэту сторону мира. Господи, я не знаю! Я как-нибудь разберусь со всем этим. У меня есть друзья. Все это, конечно, выглядит дико… но что может быть более странным, чем то, что я мертв и в то же время собираюсь в гости к родителям? Это будет еще одно приключение». Я буду отцом! Я! — он не мог свыкнуться с этой мыслью. Это волновало и пугало. Какими будут эти дети? Что произойдет в Сети, когда это первое поколение вырастет и затем воспроизведет себя, создавая еще более сложные схемы наследования? Никто в истории человечества не производил подобные эксперименты. «Неведомый мир. Впереди полная неизвестность». — Я иду. Бизли, — объявил он. — И я не желаю, чтобы меня отрывали, пусть вся вселенная летит в тартарары, о'кей? Шли сообщения. — Без проблем, босс. Я буду околачиваться здесь, в виртуальном пространстве, и играть с кошечками. Орландо установил связь с домом родителей. На этот раз он даже добровольно согласится влезть в это ужасное пластиловое чучело. В конце концов, это благодаря родителям состоялся тот безумный и трогательный день рождения в Ривендейле, он чувствовал себя немного обязанным Конраду и Вивьен. И, что даже более важно, Орландо хотел, чтобы они были в добром расположении духа, когда он скажет им, что вопреки всякой логике, у них, вероятно, будут внуки. Сорок или пятьдесят сразу.