волчицей сплелись в рычащем черно-белом клубке, покатившись по полу. Нехитрые пожитки, оставленные беглецами, полетели в разные стороны. В воздух поднялось облако пыли, в котором витали клочья выдранной шерсти…

А затем раздался протяжный вой, переходящий в хрип. Шум драки затих.

Из-за столба пыли пока неясно, кто вышел победителем в схватке. Подняв кинжал, зажимая рану второй рукой, шевалье нерешительно приблизился к хищникам. Черная волчица, изрядно помятая, отползала в сторону, подволакивая лапу, оставляя кровавый след. Белый волк корчился в судорогах. Его шерсть на горле и груди более не была белой — стала красной, как закат.

— Готов, — прошептала баронесса.

Бряцая доспехами, в подвал вбежал мужчина в кольчуге до колена и старомодном шлеме, похожим на перевернутое ведро. В одной руке он сжимал меч, в другой — щит, разбитый на четыре поля: два зеленых и два желтых, с золотым тюльпаном с центре. Герб рода де ля Роха. Сам Баруттий Благодушный!

Граф потыкал в северянина острием меча, проверяя, жив ли тот. Мужчина даже не вздрогнул. Точно мертв. Тогда он направился к зверю, прямо на глазах оборачивающегося в обнаженную девушку. Красивую, но израненную. Побитую, но живую.

— Нет, папа, нет! — вскрикнул парень, повиснув на руке с мечом. — Она спасла меня!

— Разве это спасла? — горько усмехнулся рыцарь. — Тебя укусил оборотень, Ладинтий! Теперь ты сам станешь оборотнем!

— Это еще хорошо, что не вампир, — слабо усмехнулась Талагия. — От вампира легче подхватить чуму, чем вампиризм. А оборотнем вполне можно жить… в этом можешь поверить мне, де ля Роха!

Выздоровление баронессы лю Ленх шло долго. Кроме многочисленных царапин и укусов, у девушки было вывихнуто плечо и сломаны три ребра. Если бы граф не разместил легата в покоях своего замка, не поручил бы уход за воительницей своим лучшим лекарям — было бы еще дольше. Иди дело в том, что на Талагии заживало все, как на собаке?

Каждый день ее навещал молодой шевалье. Вместе они встретили первое полнолуние после укуса, когда юноша впервые превратился в зверя. Ликантропия — болезнь неизлечимая, да и болезнь ли? Конечно, оборотень обладает рядом недостатков, но и преимуществ — тоже. А то, что все они кровожадные убийцы — не более, чем суеверие. Суеверие, призванное оправдать сожжение на кострах сотен, а то и тысяч волколаков.

Так поступили и с телами покойных — Дорка и безымянной девушки. Их предали огню, а прах развеяли над рекой, предоставляя ветру выбрать место, где закончить их земной путь.

Талагия полностью оправилась когда снег начал таять. Лютая зима прошла. Стужа кончилась. Морозы унесли еще десятки жизней, Потрошитель — более ни единой.

За окном стучала капель, пели птицы. Странница крутилась возле зеркала примеряя новый плащ, подаренный Баруттием Благодушным вместо старого, изодранного хищником в клочья, лишний раз доказав справедливость данного ему народом прозвища.

Баронесса готовилась к обеду. Последнему обеду в замке де ля Роха. Завтра она планировала отбыть столицу.

От обновки путешественницу отвлек легкий стук по стеклу. На карнизе сидел белый голубь Имперской почтовой службы и постукивал клювом в окно. Вздохнув, девушка отворила раму и впустила посланника с запиской. Развернула, прочла ее и сразу спалила бумагу в пламене свечи.

Похоже, выдвигаться придется уже сегодня. Триумвират дал своему верному слуге новое задание.