на номер дома раненого бойца. Да и названия переулка от тоже не знал толком: не то Гончарный, не то Дегтярный… Оставалось одно: бежать узнать адрес. Мальчик уже собрался рвануться с места, когда до него донесся далекий звук санитарной сирены.
Тяжело дыша от волнения, он побежал к мальчику и замахнулся, чтобы ударить его. Но сдержался и не ударил. Только заговорил часто и сбивчиво: — Какого черта! Шантрапа!.. Жить надоело? Под машину лезешь! Герой! Но мальчик был защищен от ругательств невидимой броней своего смятения. И обидные слова отскакивали от этой брони, как дробинки. Когда шоферу не хватило воздуха и он замолчал, чтобы сделать вдох, мальчик, не поднимая глаз, сказал: — Человек умирает. — Где? — спросил шофер. Он сразу остыл, почувствовал себя на своем посту. — Я вам покажу, — ответил мальчик. Шофер нахмурился. Когда работаешь в «Скорой помощи», готов ко всему. Но такого оборота дела он не ожидал. Он полез в карман и достал оттуда пачку сигарет. Сунул одну в рот и чиркнул зажигалкой, зажатой в кулаке. Зажигалки не было видно, и казалось, что он извлек огонь из самого кулака. — Идем к врачу, — сказал шофер, — он решит. Когда мальчик и шофер подошли к машине, там уже начал собираться народ. Машина «скорой помощи», стоящая поперек мостовой, успела привлечь зевак. Они толпились у машины, спрашивая друг друга: — В чем дело? — Что случилось? — Кого-нибудь задавили? Но никто не лежал на мостовой, а к машине быстро шли шофер в фуражке с лакированным козырьком и долговязый мальчик с коньками под мышкой. — Арсений Иванович, — сказал шофер, заглядывая в открытую дверку, — тут у малого с отцом плохо. А у нас вызовов нет. Поедем? — Что с ним? — спросил из кабины басистый голос, обращаясь к мальчику. Мальчику хотелось сказать, что шофер ошибся, что раненый боец вовсе ему не отец, а чужой человек. Но сейчас не было времени для объяснений, И он, стараясь говорить понятней и убедительней, сказал: — Лежит без сознания. Раненый он. Осколок зашевелился в груди. — Поехали! — решительно сказал врач. Мальчик и шофер забрались в кабину. Завыла сирена, разгоняя зевак. И, присев на задние колеса, как конь перед скачками, «скорая помощь» устремилась вперед.
7
По улицам мчалась «скорая помощь». Куда она спешила? К человеку, попавшему в беду? Или возвращалась на стоянку? Или она приняла сигнал бедствия и спешит на помощь раненому бойцу, даже не зная адреса? Голос сирены нарастал. Он то взлетал под облака, то стремительно падал. Он звучал, как сигнал боевой тревоги. А что, если эта почти крылатая машина с красным крестом промчится мимо? Надо остановить ее! И мальчик решился. Он выбежал на середину мостовой и преградил путь «скорой помощи». Расстояние от летящей машины до мальчика было очень небольшим. Оно сокращалось с каждым мгновением. Сирена выла истошно. Она взлетела и больше не падала. Она нагоняла страх. Мальчик закрыл глаза, но не тронулся с места. И вдруг сирена умолкла. Машина резко затормозила. На мостовой было скользко, и ее занесло в сторону. Когда мальчик с коньками открыл глаза, машина «скорой помощи» стояла совсем близко, развернувшись поперек дороги. А из распахнутой дверки уже выскакивал бледный шофер в фуражке с блестящим козырьком.Тяжело дыша от волнения, он побежал к мальчику и замахнулся, чтобы ударить его. Но сдержался и не ударил. Только заговорил часто и сбивчиво: — Какого черта! Шантрапа!.. Жить надоело? Под машину лезешь! Герой! Но мальчик был защищен от ругательств невидимой броней своего смятения. И обидные слова отскакивали от этой брони, как дробинки. Когда шоферу не хватило воздуха и он замолчал, чтобы сделать вдох, мальчик, не поднимая глаз, сказал: — Человек умирает. — Где? — спросил шофер. Он сразу остыл, почувствовал себя на своем посту. — Я вам покажу, — ответил мальчик. Шофер нахмурился. Когда работаешь в «Скорой помощи», готов ко всему. Но такого оборота дела он не ожидал. Он полез в карман и достал оттуда пачку сигарет. Сунул одну в рот и чиркнул зажигалкой, зажатой в кулаке. Зажигалки не было видно, и казалось, что он извлек огонь из самого кулака. — Идем к врачу, — сказал шофер, — он решит. Когда мальчик и шофер подошли к машине, там уже начал собираться народ. Машина «скорой помощи», стоящая поперек мостовой, успела привлечь зевак. Они толпились у машины, спрашивая друг друга: — В чем дело? — Что случилось? — Кого-нибудь задавили? Но никто не лежал на мостовой, а к машине быстро шли шофер в фуражке с лакированным козырьком и долговязый мальчик с коньками под мышкой. — Арсений Иванович, — сказал шофер, заглядывая в открытую дверку, — тут у малого с отцом плохо. А у нас вызовов нет. Поедем? — Что с ним? — спросил из кабины басистый голос, обращаясь к мальчику. Мальчику хотелось сказать, что шофер ошибся, что раненый боец вовсе ему не отец, а чужой человек. Но сейчас не было времени для объяснений, И он, стараясь говорить понятней и убедительней, сказал: — Лежит без сознания. Раненый он. Осколок зашевелился в груди. — Поехали! — решительно сказал врач. Мальчик и шофер забрались в кабину. Завыла сирена, разгоняя зевак. И, присев на задние колеса, как конь перед скачками, «скорая помощь» устремилась вперед.