- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (32) »
Виктор Пасков
Баллада о Георге Хениге
Повесть
«Баллада о Георге Хениге» — вторая книга молодого прозаика Виктора Паскова — получила высокую оценку на проходившей в 1988 г. в Софии традиционной Апрельской дискуссии болгарских писателей. За эту повесть В. Паскову была присуждена премия Союза болгарских писателей, которой отмечаются лучшие книги года.
Красимиру ДамяновуНедавно, перебирая старые бумаги, я наткнулся на два письма от Георга Хенига, написанных неразборчиво химическим карандашом на листочках из школьной тетрадки. В верхнем правом углу помечены год — 1960, а также место, где они были написаны, — дом престарелых в селе Хайредин. Ко второму письму ржавой скрепкой подколото извещение о том, что такого-то числа скончался Георг Хениг от (следовало на латыни слово «старость») и похоронен на следующий день на сельском кладбище. В соответствии с последней волей покойного с ним в гроб положили скрипку, составлявшую все его имущество. По странному стечению обстоятельств в день, когда умер Георг Хениг, мне исполнилось двенадцать лет.
Пытаясь представить себе тот день (кстати, где хранятся воспоминания— в сердце, в душе?), я не находил ничего, кроме белого пятна. Возможно, было теплое солнечное утро начала осени... Наверняка расцвеченное какими-то красками — но какими? Существуют ли еще подобные краски? Сейчас, когда я пишу эти строки, на улице моросит дождь. Поздний осенний вечер. Здания напротив кажутся лиловыми в грязно-сером тумане. Время от времени внизу останавливается автобус, дверь его с треском открывается и захлопывается. По комнате ползут тени, но тени Георга Хенига среди них нет. Никогда я не ощущал одиночество так сильно.
...Скорее всего было теплое солнечное утро начала осени. Моя мать готовила в кухне. Мы занимали комнату и кухню в старом доме на улице Искыр. Теперь на том месте другой дом. Как он выглядит, не знаю, да и знать не хочу. Отец, наверное, ушел после завтрака с двумя хозяйственными сумками, заглянул в пивную на углу улиц Раковского и Искыр, купил пива, а может, вина и виноградной водки. Что еще произошло в тот день? Семья наша готовилась к торжеству. Нет! Весь квартал к нему готовился. Замечательно когда-то умели устраивать праздники наши родители. А я важно расхаживал по комнате — тонконогий мальчишка в противных очках с круглой оправой, ужасно самодовольный (ведь я был царь Виктор, как говорил Георг Хениг). Зачем я роюсь в старых бумагах? Ничего в них не найдешь. Ни семейного герба, ни дворянского титула, никаких корней, уходящих в глубь веков, — ничего, ради чего стоило бы перебирать старые квитанции, счета и открытки, непогашенные облигации да судебные решения. Мать моя из кулацкой семьи, землю и имущество которой национализировали после 9 сентября 1944 года. Правда, в их роду был некий Постонкьо, который, по семейным преданиям, в начале прошлого века совершил великий подвиг — разбил голову какому-то турецкому аге (впрочем, письменных свидетельств этого нет). Отец же мой родом из валахов, а они даже не даки, и вообще неизвестно кто и откуда пришли (да и куда идут — тоже). Так что не на этом основании величает меня «царем» Георг Хениг. А перечитывая два его последних письма, замечаю, что он и тут величает меня «царем Виктором».
Георг Йосиф Хениг.
Вспоминаю согнутое чуть ли не пополам из-за болезни Бехтерева тело, трясущуюся из-за болезни Паркинсона голову, руки с длинными крючковатыми пальцами, покрытые коричневыми пятнами, похожие на двух спрутов, руки, создавшие столько совершенных скрипок. Хениг. В тот день двадцать четыре года назад ты лежал в гробу — сосновом, кленовом? Сколько годовых слоев было на дереве, какой процент влажности? Нет, ты лежал в простом гробу из грубого, немузыкального дерева и был мертв. Мертв.
Надеюсь, что, прежде чем опустить в могилу, тебя отпели в церкви, потому что ты был верующим. Слева от тебя лежала скрипка, предназначенная богу, венец твоей долгой девяностолетней жизни, — этот необычный инструмент, вызывавший жгучее любопытство преуспевающих твоих учеников, которое заставляло их бродить вокруг подвала на улице Волова, где ты жил, чтобы хоть раз его увидеть. А увидев, прищелкивать языком, насмешливо подмигивать и недоверчиво улыбаться. Горьки, верно, были последние твои минуты. Ты, последний из рода Хенигов, верно, думал с отчаянием, что после твоей смерти тебя ждет забвение (и недалек от истины). Продолжает ли человек, покинувший этот мир, жить в сознании потомков? Переселяется ли, как красиво говорят, дух мастера в его учеников и продолжается ли его искусство в их памяти и делах? Большинство твоих учеников живы, но ни от одного из них не услышишь о тебе ни слова. Ты забыт. Через двадцать четыре года после твоей смерти никто о тебе ничего не знает. То немногое, что знаю я, вряд ли может быть рассказом о твоем искусстве. Скорее это рассказ обо мне. Потому что я почти забыл, кто же я, в сущности, такой... Сейчас мне хочется вскричать, подобно иудейскому царю: встань, несчастный Георг Хениг! И ответствуй: всегда ли то, что мы создаем с величайшей любовью, то лучшее, что мы способны создать и что должно нас возвысить, встречается насмешками, даже хохотом и приносит лишь огорчения? Должны ли мы сотворенное в муках предназначать богу? Видел ли ты господа там, на небесах? Или ты истлел в могиле и вместе с тобой истлела твоя скрипка? О чем ты помышлял, приступая к созданию инструмента, подобного которому еще никто в мире не создавал? Георг Хениг, царя Виктора душат слезы. Позор всем нам. И мир праху твоему.
* * *
Мне не сровнялось и пяти лет, когда я впервые увидел его. Воспоминание сохранилось в моей памяти — свежее и ясное, точно рисунок цветными карандашами на рисовой бумаге. Мне кажется, что я парю где-то высоко, словно витаю над событиями, происшедшими тридцать лет назад, рассматривая их во всех подробностях, И не хочу вмешиваться в их ход, а уж тем более что-то менять. Отец мой был музыкантом, отец моего отца тоже был музыкантом. Было бы логично, если бы и я стал музыкантом — единственный вопрос, по которому мнение моих родителей полностью совпадало. Потому, что он тонким своим чутьем угадывал, что я талантливее его, она- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (32) »