очень хозяйственный.

На его день рождения всегда открываются разные банки с солеными огурцами, перцами, баклажанами. Компот из вишни, варенье из черники и земляники. У него я ел варенье из черники и земляники, сваренных вместе.

Мы затормозили у светофора, дядя Витя стал настраивать приемник на «хорошую» музыку и вдруг – сильный удар в «зад»; Меня ударила спинка сиденья.

Когда мы выскочили из машины, то увидели распахнутый, словно пасть, багажник. Крылья были смяты в гармошку. Таксист, молодой паренек, держался рукой за ухо. Видно, и ему досталось.

Дядя Витя не кричал, не ругался. Он только пытался закрыть багажник, все время приговаривая:

– …так-так… ого? …вот как?.. а вот: так… как?

Паренек морщился от боли:

– Тормоза… с третьего качка…

Через улицу к нам шел милиционер…

Спустя часа три, с перевязанным веревками багажником, мы приехали на Волочаевскую.

Бабушки я, конечно, не застал – она уехала к подруге, на «чашку чая».

Пришлось возвращаться домой непомытым.

Входя во двор нашего дома, я понял – неприятностей не миновать! Целый день я не звонил.

Мама наверняка сидит в кресле и пьет валокордин.

Папа нанизывает скрепки и не смотрит на маму. И оба они не смотрят на телевизор, который работает сам по себе… Жуть!

Я обреченно вздохнул и направился к подъезду.

– Вась!

Меня окликнул рабочий из булочной на Покровке по кличке «Шопен». Он рассказывал всем, какой у него был замечательный талант, как он играл Шопена на собственном рояле, и что из него могло выйти, если б он не потерял палец во время гражданской войны…

– Вась… Сахар не нужен?

Повезло! Я принесу сахар и скажу, что стоял за ним в очереди…

– Рублевка… На пиво не хватает… Здесь полкило…

Рублевка у меня была. Честно заработанные деньги. Выиграл в шахматы у отца.

Я дал Шопену деньги, от него сильно пахло пивом. И говорил он быстро, махая руками, раскланиваясь, будто на сцене.

– Лишнего не надо, Вась… не такой я человек… могу дать бесплатно… но, извини, надо… значит надо…

Он протянул мне твердый, будто надутый, пакет:

– На здоровьечко!

Дома меня встретили соответствующим образом:

– Как ты мог?! – сказала мама. – Не позвонить?!

Я вся с ума сошла…

– Он совершенно не считается ни с кем, – сказал отец. – Он растет бессердечным эгоистом, таким и вырастет…

– Как ты мог? – снова сказала мать.

– Меня волнует одно – в кого он? – сказал отец.

Я не стал отвечать, «в кого я такой», они бы не поняли. Постепенно гроза пошла на убыль.

– Чай иди пить, – сказала мать.

– Руки помой! – мрачно сказал отец.

И тут я тихо подошел к столу и поставил бумажный пакет.

– Я в очереди стоял… за сахаром…

И опустил голову.

Отец и мать переглянулись. Я за ними следил.

– Это не оправдание! – сказал отец. – Не довод, понял?

– Позвонить-то можно, – сказала мать.

Они пересыпали песок в фарфоровую сахарницу.

Мама налила всем чай.

– Все бывает, – сказала мама, – Я тебя прошу об одном. Звонить…

Мы молча размешивали сахар в стаканах. Каждый в своем. Мирно позвякивали ложечки. Кажется, пронесло.

– Ладно, – сказал отец. – Он сделал выводы. Да, Вась?

– Да… – сказал я.

– Вот и все. Забудем об этом инциденте, – сказал отец и отхлебнул чай.

И вдруг лицо его скривила гримаса. Он вскочил из-за стола и бросился в ванную.

– Что с тобой? – закричала мать. – Что случилось?

– Чай! – крикнул отец. – Чай!!

– Что?

– Соленый!

Я понял все. Шопен меня надул. Вместо сахара положил в пакет соль. Так мне и надо!..

Я встал из-за стола и молча пошел к дверям…

В ванной плескалась вода. Это отец полоскал рот после «сладкого» чая…

3. «Просьба к пассажирам – забывать свои вещи!»

Я шел по улицам города мимо веселых витрин, мимо празднично одетых людей, мимо смеха, магнитофонной музыки, запахов свежей листвы – мимо всего, что делает первый теплый вечер в городе таким замечательным.

«Ну почему мне так не везет?»

Девушка прыгала на одной ноге. Она хохотала.

Туфелька ее соскочила и лежала, будто лодка, на боку. Два паренька отпихивали друг друга. Каждый хотел первым ухватить туфельку.

– Ха-ха-ха… Ха-ха…

И опять хохот. На этот раз с сиденья «Волги».

Человек с полными сумками, вылезая из машины, уронил шляпу…

«Все хорошо, один я неудачник»…

Распахнулась дверь кафе. Музыка, разноцветные лучики, танцующие пары, хохот.

«Я неудачник, и все! Есть счастливые люди, а есть неудачники…»

И снова смех. Из окна второго этажа. Перегнувшись пополам, мужчина в майке бросает пачку сигарет… Внизу ее ловит моложавая старушка.

Худая, похожая на Шапокляк… Рядом прыгает пуделек. «Вот бы оказаться в городе, где живут одни неудачники… Никто бы не смеялся надо мной, не обижал… Ведь неудачник потому и неудачник, что рядом есть более удачливые люди…

А если кругом одни неудачники, тогда и прозвище теряет смысл…»

Не знаю, как оказался я на вокзале. Как сел в электричку, на теплый штакетник лавочки. Наверно, мысль моя неосознанно перешла в действие, и, не отдавая отчета, я пришел на вокзал, купил билет и сел в первый попавшийся вагон…

За окном мелькали домики, кружились березки, стояли у переездов разноцветные машинки – все там было хорошо. И здесь, в вагоне, все было хорошо. Вот едет мужчина с саженцами… Приедет на дачу, посадит саженцы. И дача у него есть, и саженцы. Или вот девушка с книгой. На обложке надпись: «Мы – советские люди». Тут и говорить нечего…

Стало темно. Поезд вошел в туннель… Зажглись лампочки… Потом они погасли… Забрезжил свет…

Ярче… ярче… Мы выскочили из туннеля…

Репродуктор зашипел, защелкал, и женский голос сказал:

– «СТАНЦИЯ «НЕУДАЧНИКИ»… Просьба к пассажирам – забывать в поезде свои вещи!

В окне показалась обычная дачная платформа… Проплыло название станции…

«НЕУДА..НИКИ…»

Буквы «Ч» не было. Она висела на гвоздике, головой вниз.

Я вскочил с лавочки и бросился к выходу.

4. Станция «Неудачники»

Я вышел на дощатый настил платформы. В воздухе висел туман. Влажный, густой. Его можно было потрогать рукой. Все было не в фокусе. Далекие горы с желтыми проплешинами полей, черепичные крыши, завитки дороги, море…

Светило солнце. Но тоже какое-то расплывчатое.

Из тумана выпадали капли. Они отбивали барабанную дробь, подпрыгивали, разлетались на сотни осколков.

И тут я услышал треск мотоцикла.

Прямо на меня, по платформе, мчался мотоцикл с коляской. Мотор его работал короткими очередями, выплевывая черные сгустки дыма.

Мотоцикл затормозил, оставив на досках светлые полосы. С