СамИздат ФАНТАСТИКА Выпуск 4

Составитель: Stribog

Инна

http://samlib.ru/n/njusja_b_k/

БЕГЛЕЦ

— Пойми, док, мы живем неправильно, — говорит Уна. — На самом деле мир не здесь, он — там, за стеной.

Уна — одна из беглецов, пациентка клиники. Вчера ей исполнилось семнадцать. В хрупком теле едва теплится жизнь. Под бледной до прозрачности кожей уже явственно проступила фиолетовая паутинка. И только глаза по-прежнему живые и ясные.

Док проснулся. Небо на востоке серело. Позевывая, еще не до конца сбросив остатки сна, он вышел из дома, остановился на крыльце. Легкий утренний ветерок теребил складки одежды, шелестел листвой. Откуда-то издалека долетал еле заметный терпкий запах, казавшийся знакомым. Док потянулся, вдохнул полной грудью.

Их было двое. Парень и девушка. Стояли на пустынной улице, как раз перед домом. Док подумал: «Не перевелись еще влюбленные парочки, способные прогулять всю ночь до утра». Приветливо улыбнувшись, девушка заговорщицки приложила палец к губам. Влюбленные взялись за руки, посмотрели друг на друга и побежали.

«Беглецы», — промелькнуло в голове. Док рванул в дом — нужно оповестить патруль. Поскользнулся на крыльце, упал, сильно ушиб колено. Сел, схватившись за голову. Эти двое уже далеко, не успеть. Тишину разорвал вой охранной сирены. Через несколько минут все закончится.

Взгляд упал на крыльцо, на лист, одиноко лежавший на безукоризненно чистой поверхности. Лист, неравномерно пожелтевший, с зеленоватыми прожилками с одной стороны и красноватым пятном с другой. Чуть надорванный, кривоватый, неправильный. Опавший лист. Таких не бывает. Листья не падают на землю, они висят на деревьях все лето, меняют цвет на желтый или красный осенью и бесследно исчезают в ночь на первое декабря, знаменуя начало зимы. Чтобы вновь появиться с приходом весны. Откуда он взялся?

Док вспомнил охватившее его чувство, перед тем, как увидел беглецов. Запах. Запах, которого никогда раньше не было, и быть не могло, и ощущение узнавания.

— Бежать нужно за несколько минут до рассвета, — повторяет Уна. — И время рассчитать так, чтобы с первыми лучами солнца оказаться возле барьера. В момент, когда поле неактивно. Вот тогда возможно перейти на ту сторону.

Аккуратные типовые постройки, безупречные в своей идентичности и оттого казавшиеся гармоничными. Ровная прямая улица, аллея с идеально-правильными синтетическими деревьями с обеих сторон.

Док жил на окраине. Через два дома дорога резко обрывалась, словно ее обрезали ножом, и начиналось сплошное бетонное покрытие вплоть до барьерной стены. Бесконечной стены, окруженной голубоватым мерцанием силового поля и уходящей в небо. Неизвестно, откуда она взялась, кто был строителем и создателем. Барьер существовал всегда и простирался на многие тысячи километров.

Последние тридцать метров перед стеной — запретная зона — полоса почерневшего бетона. Область действия силового поля. Там нельзя находиться. Если подойти слишком близко, можно попасть под излучение и сгореть.

Считалось, что стена защищает от враждебного мира. Жизнь внутри — спасение. Но были и те, кто полагал иначе. Их называли беглецами.

Беглецы верили, что два рассвета в году в дни весеннего и осеннего равноденствия на какие-то доли секунды поле ослабевает. Если хорошенько разбежаться и оказаться возле стены на пике скорости, то можно преодолеть барьер, пройти сквозь него.

Уну подобрали в последний момент, она не погибла, но попала в зону излучения. Девочка медленно угасает. Кожа на руках темнеет и покрывается волдырями. Они лопаются, из них сочится белесая жидкость. Но Уна ничего больше не чувствует.

Движение набирало силу. Особенно среди молодежи. Не существовало доказательств, что кому-то удавалось пройти, никто не вернулся обратно. Но дважды в год появлялись бегущие к барьерной стене. В такие ночи Док не мог спать, выходил на крыльцо, дожидался беглецов и с грустью смотрел им вслед, безрезультатно пытаясь вызвать патруль. Чего они ищут, чего добиваются?

Нередко в мертвой зоне находили почерневшие останки, принадлежавшие, так называемым, «диким животным». Что имелось в виду, никто точно не знал. В мире, защищенном стеной, не существовало такого понятия. Ходили слухи, что «животными» именуют беглецов. Но это мало кого останавливало. «Людей привлекает риск, — думал док. — Каждый уверен, что именно с ним ничего не случится».

— Я все равно их перехитрила, — хихикает Уна.

Док догадывается, что этот хриплый булькающий звук, вырывающийся из ее груди — смех.

— Смотри, — она вытягивает почерневшие пальцы. — Моя рука светится. Я вижу искорки, они вспыхивают и отлетают, вижу золотое свечение. Часть меня уже не здесь. Скоро и я вспыхну, став искоркой, а исчезнув, окажусь там, за стеной. Марко ждет меня.

Док начал тренироваться по ночам. Хотя никогда раньше не был поклонником бега. Непривычное занятие, нелепое времяпровождение. Не пристало нормальному человеку бегать. Так его воспитывали. И не только его. Не в этом ли причина появления беглецов, протест?

Но доку важно попробовать. Испытать на себе, понять, что же они чувствуют, зачем бегут, что ими движет? Почему жизни здесь они предпочитают заведомо верную смерть? Мифическая возможность перейти на ту сторону? Не верилось, что поле отключается, и за стеной что-то есть.

Он выходил до рассвета, добегал почти до запретной зоны. Отдыхал и спокойным шагом возвращался домой. Удовлетворенно разглядывая радующую глаз картину города: ряды одинаковых домиков, дороги, уходящие лучами в центр, где по кругу выстроились здания-обелиски, царапающие небо. Безукоризненно правильные деревья, идеальные прямоугольники травы. Неомраченная облаками небесная сфера. Геометрия — порядок, основа мира. Фундамент, на котором зиждется мир. А непослушные дети противопоставляют ему хаос.

Уна верит, что Марко удалось перейти, что у него получилось. Девочке не сказали, что обуглившееся тело ее приятеля нашли неподалеку от барьерной стены.

Поначалу док боялся дозоров, но ему везло, даже патрульные дроны не попадались. Затем привык, перестал озираться по сторонам, дергаться от каждого шороха. Жалко этих детей. Беглецов не останавливают. Никому до них нет дела. Сколько раз он оповещал патруль — никто не приезжал. Свобода выбора, говорят. А на самом деле безразличие, прикрываемое свободой. Или наоборот, демонстративное попустительство. Хотите — бегите. В запретной зоне останутся