течение 10 дней. Виноград в маленьких корзинах доставляют на винодельню. Там связки укладывают на столы и отбирают гроздь за гроздью, чтобы оставить только лучшее. Затем виноград хранят в деревянных бочках в холодном месте. После этого используется исключительно вертикальный пресс, который был выбран за деликатность прессования: благодаря чему получается очень чистый виноградный сок высочайшего качества. Созревают вина в дубовых бочках в винных погребах, которые обеспечивают идеальные условия для продолжительной выдержки. Затем лучшее вино вручную разливают из бочек в бутылки без фильтрации, что придает вкусу концентрацию и насыщенность.

В общении наметилась некоторая душевность, но, естественно, старик был всё ещё на стороже, он боялся искусной мистификации. Но выкладывать ему всю историю с 18 века было бы весьма опрометчивым. Да и не за этим Риммон прибыл к Аруэ, чтобы доводить его до сумасшествия. Разговор плавно перешёл к музыке, естественно современной, а это Бах и Вивальди. Аруэ, как человек театра очень ценил творчество Иоганна Баха и Антонио Вивальди. Вот здесь Артемий и преподнёс мэтру большой сюрприз в виде МР3 плеера на котором были записаны произведения Баха, Вивальди и Тартани. Показав, как пользоваться этим устройством и наушниками, он смотрел за реакцией старого философа. Естественно, божественная музыка, извлекаемая из маленькой коробочки, буквально потрясла старика. Он разрыдался, когда прослушал «Шторм» Вивальди в исполнении Ванессы Мэй. Эта вещь в исполнении китайского виртуоза и в 21 веке сносит мозг людям, а что говорить про 18 век. Настоящий взрыв мозга произошёл, когда старику дали послушать «The Davils Trill Sonata» Джузеппе Тартани. Старик долго не мог успокоиться, ему хотелось слушать и слушать эту божественную музыку, хотя он уловил, что с некоторыми инструментами, что-то не то. Ему объяснили, что это не совсем обычные инструменты, а так называемые, электрические. Но в научные дебри Артемий лезть не хотел, поэтому на все провокационные вопросы старика, которому хотелось знать всё и сразу, он отвечал, что и их кое-что интересует, что всё-таки это они гости, которым надо прояснить некоторые моменты. Взамен Артемий пообещал старику оставить плеер старику, и он сможет наслаждаться музыкой ещё шесть часов, пока энергия в нём не иссякнет. Затем это устройство надо будет выбросить в топку печи. Аруэ очень ценил хорошую музыку, но сам не играл на музыкальных инструментах, он, зато, любил другие азартные игры. Это был очень азартный человек. Настоящий картёжник, но тогда других игр и не было. В 21 веке такого человека в молодёжной среде называют «задрот», то есть любитель погрузиться с головою в виртуальную реальность и играть до изнеможения.

— В мире есть только один образцовый закон, регламентирующий ту разновидность безумия, что зовется игрой: лишь ее правила не допускают ни исключений, ни послаблений, ни разночтений, ни тирании, — смеясь, заявил Аруэ.

Естественно разговор вёлся вокруг идей Аруэ о социальном зле. А злом он считал засилье невежества, суеверия, предрассудки и подавление разума, прежде всего церковью. О попах он вообще презрительно отзывался, называя их дервишами и бонзами, которые своим фанатизмом умерщвляют свободу совести и свободу слова.

— Однако, вы учились в церковной школе, — заметил Артемий. — Кстати, не расскажите нам немного об интересной поэме, которую вы прочитали в детстве. Я имею в виду поэму «Моизада», в которой основатель еврейской религии изображён как обманщик легковерных соплеменников.

Старика Аруэ по меркам 21 века можно было назвать махровым антисемитом.

Аруэ поморщился, когда ему напомнили «Моизаду»:

— В то время я был очень молод, и многое ещё не знал. Тогда я считал, что в религиозных книгах вкрались неточности, которые надо высмеять. Это потом я понял, что вся религия — это большая неточность. В Святом писании сотни, а то и тысячи ошибок и неувязок, плюс ошибки из-за переводов. Поэтому насмехаться над какой-либо ошибкой не совсем верно, тогда, получается, что остальное правильно. Но это не так. В религии всё не так. И примеров множество. Вот несколько из них, касательно евреев: «еврейский» язык был заимствован евреями от ненавидимых ими ханаанеянами и в еврейской Библии называется ханаанейским (Ис. 19, 18); их столица Иерусалим названа в честь ханаанейского бога заката Шалиму, а само слово Израиль означает Богоборец (Быт. 32, 28):(E quello disse: «Il tuo nome non sarà più Giacobbe, ma Israele, poiché tu hai lottato con Dio e con gli uomini, ed hai vinto»); важнейшая для евреев святыня «Стена плача» — это остаток храма Яхве, построенного царём Иудеи Иродом Великим, который был родом из эдомитян, многократно проклинаемых в еврейской Библии устами Яхве.

Вот кого не любил Аруэ, так это священников, хотя с отцом Адамом, местным священником он любил играть в шахматы, и переживал, что всегда проигрывает. Но старика было трудно заподозрить и в любви к демократии.

— Вы не любите демократию? — уточнил Артемий.

— Если чернь начнёт думать, то всё погибло, — безапелляционно сообщил он. — Свобода — это свобода слова, свобода печати и личности, а не свобода общества в целом. Ещё свобода совести, как противовес церковной нетерпимости. А что касается трудового народа, то он должен иметь право продавать свой труд тому, кто за него даёт наибольшую плату, ибо труд есть собственность тех, кто не имеет иной собственности. Так, во всяком случае, обстоят дела в моём имении, трудящиеся довольны своим существованием.

Риммон, просканировав с близкого расстояния, старого философа, понял, что он не был подвержен прогрессорским идеям Нефилимов и Абракасов. Ранее, он считал, что Аруэ в детстве могли подсунуть поэму «Моизаду» кто-нибудь из этих цивилизаций, но, как оказалось, эта поэма была обычным памфлетом, сочинённым аборигенами, и которая не получила большого распространения.

В разговорах с Аруэ время летит быстро. Уже стало совсем темно, сидели при свечах. Пора было прощаться, хоть старик готов был проговорить и всю ночь. Но Риммон решил, что достаточно. Старик лично проводил гостей в ночь с так называемой тропы Аруэ, по которой он любил прохаживаться по территории своего имения. У старика остались вопросы к гостям, много вопросов. Например, он набрался храбрости и спросил, когда к нему придёт смерть. Риммон категорически отказался отвечать на этот вопрос: во-первых, я не знаю, когда в этом пространстве это произойдёт, во-вторых, даже знал бы, то не сказал, считаю это не этичным. А вот на вопрос о природе смерти Риммон рассказал старику подробно. Он подтвердил, что, увы, смерть забирает себе личность, единственную и неповторимую. Но, всё не так плохо.