Сергей Коколов ВОТ ОПЯТЬ ОКНО…
…Где опять не спят, может пьют вино, может так сидят, или просто — рук не разнимут двое… «L'amour, L'amour», — мяукала кошка где-то в кустах поблизости. «Вот и кошки всё о любви», — подумал я. А вроде уж не весна. Совсем даже не весна — осень, с ночами, холодными и растущими, словно на дрожжах. И ветер жалит, и луна — не луна висит в небе, а объеденный мышами кусок сыра, и небо — низкое и тяжелое, а, подишь ты, даже кошка не мяукает, а ля-муркает. «А где ж его, ля-мура, на всех набраться?», — продолжил я свои измышления, — «В два-то часа ночи?» «Кто спит по ночам?» «Да все спят! Фиг вам, как говорится, товарищщ Цветаева. Это может в ваше время „никто не спит“, а у нас… Вот блин, все жаждут любви и все спят… А время-то всего два ночи. Улицы пусты… А, может, наши души пусты? Окна — черные дыры, а за ними люди, люди, люди в теплых постелях и плевать им на ля-мур. Вот — одно окно светится. Слава тебе, Господи! Один не спит! Или одна? Зайти, что ли на огонек?» «Неспящее» окно было на втором этаже. В нем виднелся силуэт сидящей женщины. Торопиться мне было некуда. Я сел на лавку и стал безотрывно смотреть на женский силуэт в окне. «На кой мне это надо?», — подумал я. Ведь ветер — кусается, а луна… ну и т. д. И не нашел ответа… Я и не заметил, как мысли мои потекли медленно-медленно, пока совсем не остановились, и женский силуэт в окне постепенно размылся и сделался уже чем-то не вполне реальным, существом из другого мира, из мира… снов. Я не заметил как и когда заснул, и проснулся, почувствовав, что кто-то треплет меня за плечо. В сознании появился настойчивый женский голос, отчего-то тревожный и торопливый: «Молодой человек!» Я открыл глаза: «Д-да?». — Вы… пьяны? Идите… идите домой! Холодно! Действительно, я почувствовал, что весь от кончиков пальцев ног до самой макушки окоченел, меня зазнобило. Стуча зубами я попытался возразить: — Я н-не п-пьян. Пр-рос-тто зас-снул. В-вот! Настойчивый голос принадлежал девушке лет двадцати пяти — тридцати. Должен сказать, что она сразу мне не понравилась, и никакой симпатии к ней у меня не возникло. Ну, не люблю я таких, как она. Ну, не мой это тип, и все! Вот хоть в лепешку разбейся. Хотя, чегой-то я тут развыпендривался? Хорошая девушка. Разбудила. Говорит — домой иди, парень. Молодец! А то совсем бы замерз… Простофиля — спасибо-то чего не сказал? — Что вы так и будете сидеть? — поинтересовалась девушка. — Спасиб-бо, — пробормотал я не совсем к месту. — Что — «спасибо», а? — разозлилась девушка. — А ну поднимайтесь, и идемте! — К-ку-да? — спросил я. — Т-ту-да! — передразнила она, и силой потащила за собой. «Грубая девушка, — подумал я. — Куда она меня тащит?» И представляете, она притащила меня к себе домой. А если я насильник какой? Или маньяк-извращенец? Или вор? Убийца? Да мало-ли всякой сволочи в России? Глупая девушка! — Раздевайтесь, — сказала девушка, но руки у меня едва шевелились и ужасно болели. Так что раздеть меня, снять ботинки с моих окоченевших ног пришлось ей. — Быстро в ванную! — скомандовала она. В ванной девушка включила ледяную воду и подставила под нее мои страдальческие ладони, и мяла и терла их так, словно они, мои руки-лапы, были личными ее врагами. Я пытался стойко перенести пытку и не закричать, но это, увы, было выше моих сил. Ну что за мужики пошли? По окончании пытки водой девушка, видимо, сжалилась надо мной и сказала: — Сейчас будем пить чай. Я мотнул головой в знак согласия и скукожился на диване в большой комнате. Невыносимо хотелось спать, и, не дождавшись чая, я провалился в сон…Все мужики сволочи! Вы только гляньте на энтого. Ни спасибо тебе, ничего! А как орал, когда я ему руки мыла! Как орал. И счас — нет, чтобы дождаться чая. Уснул. Сволочь! Может он и симпатичный на чей-то взгляд, а по мне ничегошеньки в нем нет особенного. Да и пьяный должно быть. Дура я! Выглядываю в окно — смотрю сидит. Ну и пусть — сидел бы себе, да сидел. Нет, Юлька ведь добрая, на Юльке ведь воду возить можно, Юленька всем, а Юленьке… — никто. На кой мне это? Будила, тащила, руки грела? А вдруг он… Страшная догадка сверкнула в сознании. Я подбежала к столу, взяла местную газету, в коей отыскала рубрику «Разыскивается» и прочитала: «УВД по… области просит оказать содействие в розыске опасного преступника Мохова Л.Г., сбежавшего из мест лишения свободы… 1998 г. Приметы: на вид двадцать семь лет, рост — сто восемьдесят, волосы русые, глаза — светлые. Особые приметы — шрам на шее от операции…» Я бросилась к спящему парню и ужаснулась — на шее его виднелся хорошо заметный шрам. «Что делать?», — вопрос Чернышевского оказался как нельзя более кстати. Дрожащими пальцами я набрала «02» и, услышав «Милиция», прошептала: — Приезжайте скорее, у меня Мохов. — Ну и что? — удивилась трубка. — Ну как же? — в свою очередь удивилась я. — Просим оказать содействие в розыске… — Аа, — проакала трубка (да! все мы люди, все мы человеки, даже менты). Адрес? Я назвала адрес и повесила трубку.
Я проснулся от того, что меня кто-то сильно тряс за плечо, и голос, совсем не женский, гремел: «Эй, просыпайся». «Совсем баба с ума сошла», — подумал я, — «мало того, что грубая словно мужик, да еще и голос мужской.» Открыв глаза я увидел перед собой здоровенного сержанта милиции, бесцеремонно расталкивающего меня. — Мохов? — спросил он. — Нет, — признался я. — А шрам отчего? — Какой шрам? — Ты мне тут ваньку-то не валяй! На шее! — А… Операция была. — Документы? — Что? — Документы есть? — Нет! — Тогда поедешь с нами для опознания личности. — А в чем дело-то? — спросил я. — ТАМ узнаешь. Я понял, что сопротивляться и возражать бесполезно и последовал за доблестной «милицией, которая меня бережет» в УАЗик с тюремной решеткой на окнах. «Эх, небо в клеточку! На Руси, как говорится, от сумы, да от тюрьмы…» УАЗик тронулся, а я, в полном соответствии с теорией относительности остался в состоянии покоя относительно УАЗика и ментов, меня сопровождающих, и пришел в состояние движения относительно, например, грубой девушки (кстати, не она ли и вызвала ментов?), вышедшей на крыльцо дома, и жалобно, только что не утирая слезы платочком, смотрящей вслед автомобилю, или, например, относительно деревь… А что я собственно объясняю вам теорию относительности? Вы ее и сами… хм… дда… а те кто НЕ…, собственно могут взять курс физики за? класс, и… а вообще — не обращайте внимание на мое словоблудие, это от страха за собственную шкуру, ибо к ментам мне еще попадать не приходилось. Работа у нас тошная, да еще денег не платят.