быстро нейтрализовать противника. Было очевидно, что одновременно все атаковать не смогут. Самым верным, с тактической стороны, будет атака одного из них, с целью отвлечения внимания от действий остальных. Гордеев легко вычислил того, кто вероятнее всего будет нападать первым, используя более выигрышную позицию. Исходя из анализа позиции, Дмитрий решил, что атаковать первым будет противник слева. В его руках была плетеная веревка с крюками на конце. При удачном броске веревка обовьет руку или ногу, а крюки вопьются в кожу, сделав положение защищающегося катастрофическим.
Медленно, чтобы не выпускать противников из вида, Гордеев принял левостороннюю стойку. Краем глаза он увидел как мелькнула веревка, направленная в ноги. При этом противник чуть наклонился в его сторону. Дмитрий тут же нанес удар. Крюки пронеслись мимо, а нога Гордеева в печаталась в лицо врага. Фигура в черном балахоне взлетела вверх и рухнула на пол. Раздался хруст шейных позвонков и противник затих с неестественно вывернутой головой.
После этого противник стал действовать осторожнее, но стремительные атаки следовали одна за другой со всех сторон. Изловчившись, Дмитрий перехватил руку нападающего, пытавшегося достать его кинжалом, заломил ее, притянув противника к себе, закрывшись его телом от удара цепью. Кистень ударил монаха в весок. Он тут же обмяк. Гордеев оттолкнул безвольное тело в сторону нападавших и отскочил назад. Теперь он перемещался так, чтобы оставшиеся противники находились спереди.
Схватка продолжалась в стремительном темпе. Гордеев крутился, используя свою технику против их количества, но чувствовал, что его тело все больше наливается усталостью. Противник тоже был хорошо обучен. Дмитрий едва успевал восстанавливать дыхание в короткие мгновения пауз между атаками. Но и монахи были изнурены не меньше. Их движения заметно замедлились. С их стороны стали проскакивать мелкие ошибки и неточности. Но сил на серьезную атаку у Гордеева уже не хватало. Он еще успел провести серию стремительных ударов, обездвижив еще одного противника, и тут же пропустил удар в лицо. На короткий миг он очутился в полной темноте и пришел в себя уже перед встречей с полом. В последний момент он сумел сгруппироваться и упав, тут же откатился к стене.
Черные фигуры надвигались. В этот момент от куда-то сверху соскользнула гибкая тень.
Юлдуз работала как всегда играючи. Для нее любой бой был развлечением. Не прошло и пяти минут, а два оставшихся монаха уже распластались на полу.
— Ты где была? — ворчливо поинтересовался Гордеев, поднимаясь на ноги.
— Да мы тут со святыми братьями поспорили на счет некоторых мест в святом писании, — игриво ответила девушка, — эти невежды, ну совсем не умеют общаться с приличными девушками. Теперь мирно лежат там, и обдумывают свое недостойное поведение.
Юлдуз неторопливо обвела взглядом зал.
— А я вижу, командир, что и у тебя возникли разногласия с этими ребятами. Нельзя так обращаться со святыми людьми.
— А сама?
— Так я же хрупкое и совершенно беззащитное создание, — фыркнула девушка, — меня обидеть легко…
— То я и вижу, — усмехнулся Гордеев, — что-нибудь узнала?
— Ну а как же, — Юлдуз не торопилась с ответом. Она нагнулась, подняла один из кинжалов, повертела его в руках, проверяя балансировку, и сунула за пояс, — а этот я возьму себе на память. Повешу на стену и буду вспоминать о наших приключениях.
— Я жду, — строго сказал Гордеев.
— Ой да ладно, — обиженно протянула Юлдуз.
— Говори! — рявкнул Дмитрий.
Девушка тут же вытянулась по стойке смирно и приложила руку к виску.
— Докладываю! Все черные монахи обезврежены. Святые братья этой обители были заперты по своим кельям и теперь готовы к сотрудничеству, — скороговоркой выпалила она, — Фу, доклад закончила…
Тоннель в казематах был прямым и ровным. Местами свод становился настолько низок, что Гордеев почти упирался в него головой. Воздух становился сырым и затхлым. Впереди семенили несколько монахов аббатства, указывая дорогу.
Коридор с несколькими общими камерами давно закончился. Неожиданно тоннель резко повернул и пошел под уклон. Пройдя немного дальше, они уперлись в приземистую дверь. Потолок над ней был укреплен большими камнями, иначе свод давно бы обвалился.
Снаружи дверь была заперта на деревянный засов, накинутый на поржавевшие запорные скобы. Гордеев снял запор и рванул дверь на себя. Из открывшегося прохода пахнуло смрадом.
Дмитрий сделал шаг в темное помещение. Внезапно из дальнего угла послышался стон, а следом болезненный кашель. Забрав у монахов факел Гордеев, попытался осветить камеру. Но его света не хватало, чтобы осветить все помещение. Дмитрий смог различить только лежащую на куче тряпья фигуру. Он подошел ближе присев на корточки и тронул человека за плечо.
— Отче… — тихо проговорил он.
Человек заворочался и развернулся.
— Кто это? — прохрипел митрополит, — Кто здесь?
Гордеев помог ему подняться. Митрополит Кирилл выглядел ужасно. Исхудавший, обросший с ввалившимися глазами и ничего не видящим взглядом. Давно не мытые волосы свалялись в патлы. Грязная одежда превратилась в лохмотья.
— Не волнуйся отче, то я, воевода.
— Димитрий, — радостно выдохнул митрополит, и тут же задохнулся в приступе кашля.
— Все уже закончилось, — сказал Гордеев, поддерживая отца Кирилла под руки, — мы выведем тебя отсюда.
Он передал митрополита монахам, которые подхватили его на руки и понесли на верх.
Когда они вышли во двор, солнце уже встало. В благодарность за свое освобождение святые братья собрали в дорогу продукты и отдали коней, на которых прибыли черные монахи. Провожать спасителей собралась почти вся обитель. Когда ворота открылись, из незаметной ниши выскочила фигура в черной рясе. Гордеев успел увидеть мелькнувшие лицо их старого знакомого. Черный монах сшиб святого брата, выводившего из сарая под уздцы коня, вскочил в седло и помчался по пыльной дороге.
— Уйдет! — выдохнул Гордеев.
— Не уйдет, — проговорила Юлдуз, поднимая лук. Не торопясь она натянула тетиву, хорошенько прицелилась, задержав дыхание, и разжала пальцы. Раздался сухой щелчок. Казавшаяся маленькой фигура в черном балахоне дернулась, припала к шее коня и соскользнула на землю. Через мгновение монах поднялся, пытаясь зажать рану с торчавшей из горла стрелой. Он сделал несколько шагов, после чего рухнул и больше не поднялся.
ЛитВек: бестселлеры недели
