вас. Они думают: лучше не выступать против фашистов, а то Фабиано выступил — и вот что из этого вышло. Так вы думаете? — снова обратился он к толпе.

Никто ничего не ответил.

— Если вы наказываете нас за убийство фашистов, как вы можете рассчитывать на нашу помощь в борьбе с фашистами? Вы видите сами. Посмотрите на этих людей. Вы должны были отучить их от привычки бояться, бояться выражать свои настоящие чувства. А вы заново запугали их.

— Мы введем в действие демократическую судебную процедуру, и каждый получит возможность открыто выражать все, что он думает. А убивать людей на свой страх и риск нельзя никому.

Фабиано заговорил опять, на этот раз обращаясь к желтой пыли, стоявшей в воздухе.

— Почему не прислали сюда людей, которые способны понять? — сказал он. — Эти говорят, как юристы, и поступают, как дураки. — Он повернулся к столу и продолжал медленно и раздельно: — Вы говорите по-итальянски, но этого еще мало. Уезжайте домой и постарайтесь побольше узнать об Италии и об Европе. Уезжайте и больше сюда не показывайтесь. Вам еще подрасти надо. Вы думаете, что это так просто — притти в чужую страну и восстановить ее только на основе идей демократии и правосудия. Вы хотите начать с применения демократических принципов к фашистам, а потом уже применять их к народу. Одной демократической законности недостаточно. Прежде всего надо отомстить. Потом уничтожить живую силу фашизма. Потом уничтожить его аппарат. А тогда мы начнем все сначала, без ложной чувствительности. Без снисхождения к врагу, и без пощады, и без вмешательства со стороны. Как по-вашему, почему фашистам удалось в свое время захватить власть? Только благодаря порочности нашей горе-демократии, благодаря ее приверженности к букве закона. А вы теперь стремитесь восстановить именно эту демократию. Ее вы хотите навязать нам снова. Зачем? Чтобы через десять лет мы вам вырастили новое поколение фашистов? Уезжайте отсюда, — сказал он. — Уезжайте и дайте нам самим устанавливать для себя законы и нормы поведения.

— Вы забываете о том, что освобождение Италии совершается руками английских и американских солдат, — сказал американец. Он теперь тоже сердился. Они сердились оба.

— Это вы забываете, а не я! — возразил им Фабиано. — Вы не понимаете того, за что гибнут ваши люди. Вы обесцениваете их подвиг, я действую заодно с ними. Я убиваю фашистов! Разве они не делают то же самое? Вы скоро собственных солдат будете судить за убийство немцев!

Фабиано кричал и стучал кулаками по столу.

— Бессмысленно продолжать в таком духе, — сказал англичанин.

— Вы признаете, что застрелили двоих? — спросил американец у Фабиано, чтобы покончить с этим.

— Да.

— Вы отказываетесь назвать своих сообщников?

— Отказываюсь! — крикнул он. — Я не так глуп. Назвать их, чтобы вы арестовали их тоже? Они сейчас где-нибудь продолжают свое дело — убивают фашистов. Я вовсе не желаю, чтобы вы помешали им.

Амготовцы заговорили между собой по-английски. Священнику они сказали, что он может итти. Он вернулся на свое место на тротуаре. Солнце освещало теперь эту сторону улицы.

— Мы вас отправим в Неаполь, — сказал англичанин Фабиано.

Фабиано засмеялся.

Американец вызвал конвой. Два солдата, один из американской, другой из английской военной полиции, встали по обе стороны Фабиано.

— Отведите его в комендатуру, — сказал им американец по-английски.

— И следите за ним хорошенько, — сказал англичанин.

— Так точно, сэр.

— Ну, вот и все, — сказал американец Фабиано. — Вы будете находиться под охраной сержанта-карабинера.

Он указал на высокого карабинера, который стоял в дверях одного дома, почти незаметный в тени. Это был тот самый, который во время стрельбы подходил к месту происшествия. Фабиано только теперь заметил его и болезненно поморщился. Потом он махнул рукой.

— Глупее уж ничего не может быть, — сказал он.

Конвойные повели его вдоль теневой стороны улицы. Проходя мимо Вульфа, он оглянулся.

Вульф сказал:

— Прощайте, Фабиано.

Фабиано сделал последнюю попытку. Он остановился, высвободил руку и сказал, обращаясь к Вульфу:

— Поймите хоть вы! Американцы и англичане нужны здесь для того, чтобы уничтожить таких, как он, — он указал на карабинера, — а не таких, как я.

— Знаю, — сказал Вульф.

— Зачем же они это делают?

— По глупости, — сказал Вульф.

— Почему вы не помешаете им?

— Это вы должны сделать, — сказал Вульф.

— Все начнется сначала! — крикнул Фабиано, когда его повели дальше. — Через пять-десять лет вы увидите, что дали жизнь новому поколению фашистов. Вы, именно вы, — крикнул он обоим амготовцам, — потому что вы сами не знаете, что творите!

Они уже сворачивали за угол и выходили на шассе. Вульф посмотрел на амготовцев. Те стояли и собирали со стола свои бумаги и папки. Англичанин взял черный револьвер Фабиано и сунул его в карман. Вслед за американцем он перешел с солнечной стороны на теневую и зашагал вдоль длинной улицы, мимо бетонных построек Муссолини.