тип таких гладкоствольных пушек оказался неприменимым к делу и был оставлен. Для более удобного передвижения тяжестей и доставки материалов, по всему двору проложены узкие рельсы железной дороги. Обходя все отделения, где производится сверление пушек, нарезка орудийных стволов, достигающая математической точности, изготовление шрапнелей, лафетов, паровых машин, котлов и т. п., я более всего заинтересовался грандиозным зрелищем, о котором ранее не мог составить никакого представления, хотя и слыхал немало рассказов. Это кузнечно-молотовая и сталелитейная фабрика, составляющая одно из заводских отделений. Здесь, помимо гиганта, 50-тонного молота (тонна равняется 60 пудам), имеются еще несколько второстепенных молотов: в 15 тонн (900 пуд.), в 12, 8, в 5, то есть в 720 пуд., в 480 пуд., в 300 пуд. и т. д., кончая легким, 20-пудовым. Немудрено поэтому, что при действии всех молотов земля дрожит почти на версту.

Царь-пушка на Мотовилихинском заводе

Не говоря о других, главный молот оставляет на зрителя, непосвященного в заводские подробности, страшное впечатление, особенно если уже известно, что эта падающая и поднимающаяся масса равняется 3,000 пуд., а при действии верхнего пара может быть увеличена сила удара вдвое и даже втрое, т. е. доведена почти до 10,000 пуд. Тогда под молотом можно ковать слиток в несколько тысяч пудов! Впрочем эти страшные удары рассчитаны до такой тонкости, до такой мелочи, что тот же самый молот, который, падая на наковальню и потрясая землю, в силах сжать и сплюснуть 3-тысячный слиток, может ударить по карманным часам, положенным на наковальню, так, что разобьется лишь стекло, а часы останутся невредимы. Но можно ударить и так, что от этих часов не останется даже пыли.

Глубина фундамента под молотом достигает 16 сажен, а чугунный “стул”, т. е. основание для наковальни, весит 40,000 пуд. Благодаря весу и тому, что стул этот отлит на здешнем заводе не частями, а целиком, устройство молота считается образцовым и первым в России.

Царь-молот Мотовилихинского завода

Когда я вошел в это отделение, земляной пол уже дрожал под моими ногами. Повсюду сияли адские пасти печей, и удары нескольких молотов заглушали всякие другие звуки. Никогда в жизни мне не приходилось еще видать такой силы, как этот гигантский молот, распоряжающийся формами металлического слитка чуть не в тысячу пудов с такою же легкостью, с какою ребенок распоряжается формами хлебного шарика.

Много разнообразных картин промелькнуло перед моими глазами. Я видел, как текла, словно масло, шипящая и сверкающая расплавленная сталь, видел, как из калильной печи выдвигалось толстое металлическое бревно, как подхватывалось оно и на цепях подводилось к молоту, как молот при первом же ударе оставлял на этом гигантском слитке свой решающий след; видел сияющие пасти печей, перед которыми невозможно, кажется, пробыть и десяти минут, потому что лицо и руки жжет как при сильнейшем пожаре, а между тем рабочие переносят это легко. Впрочем — легко ли?..

Печи отапливаются здесь четырьмя различными средствами: нефтью, дровами, каменным углем и газом, причем последние получают газ из 60 генераторов по трубам.

Обращаясь к историческим данным, мы узнаем, что завод был начат постройкою в 1736 году на землях, принадлежавших Строганову, в 1738 г. пущен в дело, в 1757 отдан гр. Воронцову, Михаилу Илларионовичу, а в 1780 поступил обратно в казну. В то время он именовался казенным медеплавильным заводом и вместе с соседним заводом, Ягошихинским, выплавлял меди от 7 до 8 тысяч пуд. в год, которая преимущественно отправлялась в Екатеринбург на монетный двор. Но в шестидесятых годах нынешнего столетия было решено его закрыть за истощением руды и основать на его месте сталепушечный завод под именем Пермского или Прикамского.

Молотовой цех Мотовилихинского завода

В заводской конторе, между прочим, можно приобрести на память фотографические снимки различных зданий, подробностей и видов завода. Это небольшие рисунки, очень недурно исполненные, наклеенные на картон с отпечатанными, в виде виньетки, достопримечательностями завода; тут изображен и паровой большой молот, и река Кама, образцы изделий и пушек, и общий вид, так что туристу, желающему сохранить воспоминания о заводе, предоставляется возможность иметь наиболее интересные рисунки за крайне дешевую цену — 65 коп. за штуку.

Без особого разрешения публика на завод не допускается. Для обозрения, которое разрешают всякому желающему, необходимо запастись у горного начальника или секретаря пропуском, где на печатных бланках вписывается имя посетителя, год и день осмотра.

Торопясь покинуть завод, чтоб успеть до отхода поезда осмотреть город, я, может быть, не знал бы, куда деваться — до такой степени безынтересна Пермь, — если б не была открыта выставка археологических коллекций и предметов древности Пермского края. В видах ли научной цели или по каким-нибудь иным причинам, на эту интересную и обширную выставку публика допускалась бесплатно. Из всех выставленных предметов мне приходится указать лишь на три, именно на те, которые имеют непосредственную связь с моим дальнейшим путешествием. Это портрет основателя Уральских заводов, Никиты Демидова, бывшего тульского кузнеца (о нем еще речь впереди), изображенного в сюртуке и красном плаще, с строгим типичным лицом. Затем интересны чугунная доска и медный стол, временно взятые для выставки из Нижне-Тагильского музея, где они постоянно хранятся.

Громадный медный стол, раскидной, с тремя растворами, интересен тем, что отлит в 1715 году и имеет на средней крышке следующую рекомендацию, которую привожу с подлинною орфографией.

“Сия первая в Россия медь от искана в Сибири бывшим камисаром Никитою Демидовичем Демидовым по грамотам великого Государя Императора Петра Первого в 1702—1705 и 1709 годах, а из сей первовыплавленной Российской меди зделан оной стожь в 1715 году”.

Чугунная доска с жалованной Демидову грамотой, отлитая в 1727 г., также представляет интерес старины и хранится вместе с столом и прочими вещами в музее Демидовых, в Нижнем Тагиле, куда я в 9 часов вечера по железной дороге и направил свой путь.

IV. Через Уральские горы.

Говорят, что по Уральской железной дороге ездит преимущественно деловой народ, т. е. служащие или торгующие в Приуральском крае. Действительно, путешественники здесь встречаются редко, хотя это одна из самых живописных дорог в России. Сначала по обе стороны пути видны леса, вспаханные поля и холмы, покрытые березой и елью, кое-где сверкают озера, но чем дальше, тех сильнее и резче начинает вступать в свои права горная природа. Вокруг все зелено, но