Андрей, вспомнив про узнавание вчерашнего подполковника, поинтересовался:

— Ты что же, всех военачальников теперешних знаешь в лицо, начиная с полковника?

— Да ну, придумал тоже, — засмеялся Михаил. — Проще всё. Я же на пенсию из ГРУ ушел, ну, слышал же про аквариум, Резуна читал, небось [2]? Вот, мы там тесной компанией собирались время от времени побухать в музее у нашего приятеля, который там дослуживал после ранения. Стол, за которым мы квасили, стоял прямо под стендом с фотографиями этих ребят, которые в ГРУ теперешнем начальники. Так что я с этим Алексеем Адриановичем, можно сказать, много литров водки вместе высадил. Но подробности по всяким персоналиям, конечно же есть, я в эмиграцию не один день собирался.

— Ладно, вот так, значит, мы повлияем на историю, будем сливать потихоньку, чтобы нас никто не раскрыл, инфу, а сами втихаря будем сидеть в углу и раз в неделю ходить ужинать в «Метрополь», чтобы, опять же, особо не светиться? Так ты, Миша, видишь наше участие в этой войне? — внезапно вспылив, спросил Андрей.

— А ты, значит, на фронт пойдешь? Ржевский выступ в одиночку выпрямлять? «Вольфеншанце» поползешь взрывать? Андрюша, не надо пытаться забивать гвозди микроскопом. Ты кем из армии дембельнулся? Сержантом? И что ты там навоюешь? Неужели непонятно, что тот факт, что мы с тобой из будущего, умнее нас не делает. Да, искушеннее, хитрее, образованнее, наконец, но не умнее. И уж точно не лучше. Так что прекращай истерику и давай начинать работать. — Михаил замолчал, глядя на притихшего Андрея и продолжил уже спокойнее. — Придумал что-нибудь по легендированию информации для ГРУ?

— Это ты мне экзамен сейчас устроить хочешь? — не до конца успокоившийся Андрей говорил всё еще на повышенных тонах.

— Даже если и так? Андрюха, ты успокойся, давай лучше позже обсудим все скопившиеся вопросы и решим всякие мелочи. Попали так попали. Это уже случилось. Так что хватит истерить, ладно? — успокаивающе продолжил Михаил.

— Хорошо. — Андрей немного успокоился и начал размышлять вслух. — Первое. Источник должен работать только с нашим подполковником, чтобы его не могли заменить или убрать.

— Согласен.

— Второе. Источник должен быть официально достаточно хорошо информирован и в обозримом будущем никуда из Союза не уехать.

— Тоже согласен, подберем.

— Теперь надо мотив, он должен быть крепким и стопроцентно надежным. Это не деньги, иначе зачем ему только наш Коновалов? Он должен быть инициативником, так это называется?

— Да, пока всё правильно.

— Значит, либо это идеологические мотивы, допустим, любовь к нашей стране, у кембриджской пятерки [3] это вроде хорошим мотивом было, но тогда, опять же, не совсем понятно, почему он на Коновалове зациклился? Тут можно попробовать личные мотивы. Допустим, он гей и влюбился в Алексея. Тот ему отказал, потому что крепкий семьянин, но источник это не остановило и он готов из любви к нашему парню делиться информацией. Только где он мог его встретить?

Михаил задумался, что-то вспоминая.

— Весной или летом тридцать девятого года, во время консультаций с британцами, там большая делегация собралась. Сейчас посмотрим, вот список делегации, вот второй список, — Михаил быстро выводил списки на взгроможденном прямо на крышку чемодана ноутбуке, — а вот персонал посольства... Есть! Второй секретарь Колин Джеймсон, пробудет здесь аж до сорок четвертого года, участвовал в консультациях тридцать девятого. Тридцать четыре года, женат, жена в Англии.

— А подполковник наш там присутствовал? — спросил Андрей.

— А как же, оба раза. Так что встреча вполне могла произойти.

Андрей встал, прошелся по комнате, выглянул в прихожую, посмотрел через приоткрытую дверь на Настю, сидевшую за столом с читалкой.

— Миша, а что у нас по занятиям в школах?

— Сейчас посмотрю. Ничего определенного. Занятия в школах должны возобновиться с завтрашнего дня, но ничего из этого толкового не выйдет, потом школьников с учителями массово отправят в интернаты, в Москве останется совсем немного школ. Та-а-ак, смотрим дальше, в начале октября массовая эвакуация, а оставшиеся школьники будут помогать в госпиталях, которые организуют в школах же и остальное всякое такого же рода, — и тут же без перехода продолжил, — Андрей, а что там с Настиной тетей случилось?

— Вроде как арестовали в Арзамасе, кому-то что-то не то и не там сказала.

— А ты не хочешь прокатиться в этот Арзамас? Хороший, наверное, город, а?

— Деда искать будешь?

Михаил посерьезнел.

— Ты мне поможешь?

— Конечно, помогу, о чем речь?

— Ладно, давай подумаем об этом завтра.

— Как скажешь, Скарлетт [4] — улыбнулся Андрей. — Пойдем в магазин лучше. Настя, ты с нами? — крикнул он в другую комнату.

— Погоди в магазин, — прервал его Михаил. — Давай для начала сходим к метро, где завтра встреча будет, поснимаем там, потом сядем подумаем, куда и как удобнее идти, да и так, на всякий случай, лучше лишний раз глянуть.

— Прямо вот так и пойдем снимать, с телефоном наперевес? — удивился Андрей. — Да нас же сразу за шпионаж или еще какую ерунду загребут.

— Вот же наивный чукотский юноша, — пробурчал Михаил, копаясь в куче электроники, горой высящейся на полу. — Ага, вот, нашел, пожалуйста, творение неизвестных китайских мастеров. Шучу, конечно, дерьмо старался не брать, тем более, за чужой счет, линзу можно вставить куда угодно, через блютуз в смартфон пишется с разрешением тысяча восемьдесят точек, для нашей задачи более чем достаточно, даже в очень темных местах хорошо видно. Джеймс Бонд нервно курит в сторонке. Сейчас, на пиджак прицеплю к петлице и пойдем снимать кино.

— Сейчас, рюкзак возьму только, — Андрей надел пиджак, потянулся к подмышке. — Черт, а оружие? Наган ты вчера выбросил. Зачем, кстати?

— Детский сад, Андрюша. Вот представь, что тебя останавливают для проверки и находят этот замечательный во всех отношениях револьвер. И обнаруживают очень быстро, что принадлежал он убиенному неизвестными негодяями советскому милиционеру. Дальше что случится, тебе рассказать? На вот, надо было сразу тебе дать взамен, — Михаил порылся в шкафу, достал плечевую кобуру, бросил ее Андрею, следом полетел пистолет. — Пользуйся. Беретта, тридцать пятая модель. Сейчас только разрешение соорудим, согласно постановлению тридцать пятого года.

[1] — Пьяный воздух свободы сыграл с профессором Плейшнером злую шутку. (Юлиан Семенов, «Семнадцать мгновений весны»).

[2] — перебежчик Владимир Резун, офицер ГРУ, под псевдонимом Виктор Суворов в восьмидесятые годы опубликовал книгу «Аквариум» о своей