отсюда, не проверив все гипотезы до конца.

— Так, кажется, вы все проверили.

П. К. сверкнул глазами и позвал робота:

— Вундеркинд, ты готов?

Вундеркинд теперь всегда был с нами. И сейчас он стоял спра­ва от пульта управления — то ли дремал, если это можно о нем сказать, то ли слушал наш разговор. Услышав вопрос П. К., он, не меняя позы, выдал длинную череду цифр. Мне аж дурно стало от одной мысли, что их надо запомнить. А П. К. успел записать, что-то добавил и ввел в ЭВМ.

— Не верится, — П. К. снова обратился ко мне, — что маяки на Плутоне случайно расположены по эллипсу. При всем уваже­нии пришельцев к окружности не могу предположить, что они руководствовались ею, размещая такие мощные излучатели на неопределенно долгое время.

— Ваше предположение не подтвердилось. Зачем толочь воду в ступе? — Это было грубовато, понимаю. Но П. К. дол­жен прислушиваться и к моему голосу. А кривить душой я не умею.

— Раз на раз не приходится, — он не показал, что обиделся. Просто ответил, но я опять ничего не понял. И вновь П. К. удивил меня. Нельзя же так упорно верить в то, чего нет!

Наверное, эти мысли как-то отразились на моем лице, так как П. К. улыбнулся и попросил робота:

— Вундеркинд, расскажи о назначении марсианского маяка.

Мне стало неловко. Что, если я зря нападаю на П. К.?

Робот медленно, как в раздумье, заговорил:

— Луч марсианского маяка не стационарный, он держится оп­ределенной точки в пространстве. Это выяснили искусственные спутники Марса, запущенные с Земли после нас.

— Слышишь, Витя? Я об этом узнал совсем недавно, когда уже был готов, как, кстати, ты и хотел, направить «Набат» домой. А лазерограмму, что на Марсе маяков больше нет, ты читал. Вот я и подумал: а почему марсианский маяк не может быть именно тем, который я искал на Плутоне? Не ради же экскурсантов по­строили его рядом с памятником-схемой! Мысль безумная, согла­сен. Поэтому и не высказывал тебе ее. Прости.

Моя обида сразу исчезла, осталось лишь недовольство собой. Но я не преминул высказать сомнение, которое у меня возникло:

— Слишком сложно, даже для высокоразвитых существ.

— Для них, наверное, нет. Для нас — тоже не очень, я же при­думал.

Увлеченные разговором, мы не обратили внимания на Вун­деркинда. А у того в программе был запрет мешать беседе людей. И он, получив информацию с ЭВМ, зашевелился, тронулся с мес­та и очутился у телескопа. Если нельзя вмешиваться в разговор людей, то подготовить им условия для работы можно.

П. К. мгновение смотрел на робота, потом догадался, видно, в чем дело, и стремительно вскочил на ноги. Он довольно невеж­ливо отодвинул Вундеркинда и припал к окуляру.

Робот не обиделся, он таких нюансов не улавливал. Поэто­му перегнулся через П. К. и подправил наводку. В тот же момент П. К. оглянулся. На его оживившемся лице пылали глаза. Я испугался. А П. К. рассмеялся. Я никогда не слышал, чтобы он так смеял­ся — победно, радостно и... опечаленно. Тревога за С. В. не исче­зала из наших сердец ни на минуту.

П. К. переключил телескоп на экран. Я увидел кусок обыкно­венного черного неба.

— Присмотрись, присмотрись, — повторял П. К.

Я смотрел, смотрел и ничего не понимал. Но вдруг одна из звезд словно угасла. А может, просто подмигнула мне, ведь скоро она вновь засияла на прежнем месте.

— Вот он, подарочек! — П. К. стал спокойным, собранным. — Ты хороший кибер, Вундеркинд!

Робот похлопал зелеными глазами-линзами и зашагал на свое место, косолапя ногами. Он и на похвалу не реагировал. П. К. это знал, но сдержаться не мог. Он сиял победой.

Через два часа «Набат» начал менять курс.

10 февраля. Много невероятного встретилось нам в полете. Од­нако самая последняя находка даже по сравнению с тем, что мы видели на Марсе и Плутоне, воспринимается как фантастика.

Искусственный спутник Плутона имел форму цилиндра с диа­метром пятьсот и высотой двадцать пять метров. Темный, неосве­щенный, он был почти невидим. П. К. долго рассматривал его изда­лека, опасаясь подводить «Набат» поближе. Мы боялись не взрыва или еще чего-то подобного. Не для того был оставлен он в Солнеч­ной системе. П. К. не был уверен, что большая масса «Набата» не окажет влияния на курс спутника и тот станет неуловимым даже для своих хозяев. Решили отправиться к спутнику на «Скакунке». Тут наши мнения не расходились. А вот кому лететь — спорили долго.

Я настаивал, что П. К. должен остаться на корабле, так как, если что-то случится со мной, он сможет привести «Набат» к Зем­ле. П. К. не соглашался, доказывал, что с Вундеркиндом, а также с помощью земных операторов я отлично справлюсь с управлениемкораблем, даже если С. В. не проснется. Сдался я только тогда, ког­да П. К. сказал, что он сможет больше увидеть и понять. Я еще для приличия упрямился, думая, что все равно, если понадобится помощь, — прилечу. Я даже тайно от П. К. второй «Скакунок» под­готовил. К счастью, ничего непредвиденного не произошло.

За П. К. я наблюдал по телевизору, он старался не пропустить ни одной мелочи, обо всем рассказывал.

Маленький, как шлюпка рядом с океанским лайнером, «Ска­кунок» покружил вокруг спутника, а потом скромно приткнулся к борту, вдоль которого вроде бы специально для нас расположи­лась своеобразная терраса с перилами. П. К. пришвартовал ра­кетоплан к перилам и перебрался на галерею. Он вел себя смело и в то же время осмотрительно. Я не смог бы так. Чужой спутник, под ногами бездна. Мне даже отсюда смотреть было страшнова­то, не то что самому лазить. А П. К. нипочем.

Ни люков, ни иллюминаторов на станции-спутнике не было. Но ее хозяева как-то проникали внутрь! П. К. осторожно двигался вдоль борта, ведя рукой в эластичной перчатке по гладкому кор­пусу. Что-то он все-таки, видимо, задел, так как один из секторов станции-спутника вдруг вспыхнул, облив П. К. потоком света. П. К. застыл от неожиданности. Потом быстро пошел к освещен­ному сектору.

— Вас изучают, Павел Константинович, — подсказал я.

— И фотографируют, — согласился он. — Через много веков меня будут рассматривать где-нибудь в другой галактике.

Вот таким — веселым, остроумным — П. К. мне больше всего нравится. У меня исчезли даже остатки сожаления, что полетел он, а не я.

Не успели мы перекинуться этими словами, как свет погас. Зато в эфире послышалось что-то постороннее. Это продолжа­лось минут десять, а потом все стихло. Конечно,