Как только он толкнул дверь, душ заскрипел, а затем послышался приглушенный шорох, как будто кто-то вытирался полотенцем.
Когда дверь полностью открылась, писатель мог только смотреть.
Довольно дикого вида обнаженная женщина только что вышла из душа. Описание ее с любой точностью деталей займет больше слов, чем любой писатель захочет потратить на это; я только скажу, что она была особенно привлекательной, около 5 футов 6 дюймов ростом, хорошо сложена и стройна. На ее теле было очень мало жира; твердые, подтянутые мышцы двигались под натянутой кожей, хотя они и не были мускулами бодибилдера, но это были мускулы тяжело работающего человека в течение очень длительного периода времени. Волосы женщины придавали ей самую привлекательную черту: они были темно-каштановые, как горьковато-сладкий шоколад, и так как их только что вымыли и отжали, они свисали ей на спину, как крепкая веревка, и эта «веревка» тянулась чуть выше колен. Очевидно, их не стригли уже несколько десятилетий, и то же самое касалось ее лобковых волос: настоящий комок непослушных черных волос, и более мелкие комочки торчали у нее из подмышек.
Когда она удивленно подняла глаза, писатель впервые увидел ее лицо: не ошеломляющее, но и не непривлекательное. Простое лицо, чуть тронутое морщинами от возраста и какими-то гусиными лапками. Писатель догадался, чтобы она была в начале-до середины сорока лет. И, конечно же, сексистский неряха в писателе не оставил ему ничего другого, как сделать особый обзор ее грудей: они были «широкими», они были «МИЛФ-сиськами», большими, но с легким провисанием, как они выглядели бы на женщине, которая редко носила лифчики. Темные, большие, покрытые сосочками соски, если, конечно, «покрытые сосочками» было настоящим словом. Когда она выпрямилась, писатель обратил больше внимания на ее абсолютно плоский, лишенный жира живот, а также на скромную «шестерку». С каждой стороны было несколько слабых растяжек, указывающих на то, что она когда-то рожала.
Но тут описание прекращается и наступает кульминация.
- О, привет, - сказала она, вздрогнув. Она бессистемно прикрылась. - Простите, но ваша входная дверь была открыта. Я вошла и позвала, но никто не ответил. В любом случае, я взяла на себя смелость воспользоваться вашим душем. Надеюсь, вы не против.
Писатель ответил отрывистым шепотом.
- Это не мой дом, но... хозяин, пожалуй, не будет возражать. Он... нездоров в данный момент.
Она продолжала беспечно вытираться.
- Хотите верьте, хотите нет, но это мой первый душ за последние двадцать лет.
- Что?
- Да. До сих пор это были озера и ручьи, река Бун и тому подобное. - Она улыбнулась. - И позвольте мне сказать вам, что это не весело зимой!
«Мне это снится?» - с некоторым раздражением поинтересовался писатель. Эта ситуация была абсурдной, но тогда так же было и все остальное в сегодняшний день. Крафтер вернулся к жизни. Он принес в жертву Томми Игнатиуса и открыл траверсионную уздечку в ад. Экстрасенс, черный парень по имени Кейс, последовал за ним, и вдобавок ко всему мой собственный двойник позволил Толстолобу сбежать прошлой ночью.
Да. Какая еще может быть нелепость?
Еще много чего.
- Кстати, меня зовут Чарити Уэллс. - Она плотно обернула полотенце вокруг себя. - Я «исчезла с радаров», как говорится, давным-давно. Но теперь я вернулась в нешний мир.
Писатель прищурился.
- Ладно, это здорово, Чарити. Но почему ты здесь, в этом доме, прямо сейчас – я имею в виду, кроме того, чтобы принять душ?
Она повернулась и наклонилась, выжимая толстую прядь волос над сливным отверстием душа.
- На это трудно ответить, и если бы я ответила тебе честно, ты бы мне не поверил.
При этом, несмотря на всепроникающую странность и серьезность ситуации, писатель громко рассмеялся.
- Чарити, пожалуйста, испытай меня.
- Ладно, ты сам напросился. Ты когда-нибудь слышал местную легенду о монстре по имени Толстолоб? - Она обернулась и посмотрела прямо на него.
Он уставился на нее и в ответ, больше похожий на сухой глоток, сказал:
- Да
Она улыбнулась и пожала плечами.
- Я сестра-близнец этого засранца.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…