воды невдалеке от корабля и катившиеся по этой безответной глади куда-то вдаль, скрываясь, наконец, в дымке всё ещё сокрытого туманом горизонта. То там, то здесь отдельные небольшие столбики тумана обращались в огромные паровые столпы, что подталкивало меня к выводу, будто море кипит лишь на отдельных своих участках. Заняв позицию справа и оглядевшись, я не обнаружил особенных различий с тем, что видел, наблюдая с левого борта. Безжизненный облик моря наполнял меня ощущением озноба; и это притом, что окружающий воздух веял сухостью и теплом. Помощник, обращаясь ко мне с уступа юта, велел принести его бинокль.

Когда я исполнил приказ, он взял принесённое и поднялся на гакаборт^[19]. Там он простоял несколько мгновений, усиленно полируя стёкла при помощи своего носового платка. Миг спустя он приложил окуляры к глазам и долгим внимательным взглядом окидывал туманную завесу, что простиралась вдали за бортом. Я также некоторое время пытался уловить ту точку, на которую помощник направлял свой бинокль. В этот момент перед моим взором выросла какая-то неясная тень, и, упорно наблюдая за ней, я отчётливо разглядел контуры корабля, обретающие форму в пелене тумана.

— Смотрите! — закричал я, но в то же самое время всплывающий из тумана призрак обрёл вид громадного четырёхмачтового барка^[20], заштилевшего^[21] с поднятыми парусами в нескольких сотнях ярдов от нашей кормы. Словно приоткрытый, а затем вновь опущенный занавес, на море опять лёг туман, скрывая загадочный барк от нашего видения. Помощником капитана овладело волнение, и он стремительно, отрывистыми шагами начал мерить корму, то и дело останавливаясь и вглядываясь сквозь бинокль в ту сторону, где исчез четырёхмачтовик. Постепенно, когда морок в очередной раз рассеялся, парусник снова обозначился на поверхности волн, и именно тогда мы впервые получили намёк на происхождение отвратительных ночных звуков.

Некоторое время помощник безмолвно следил за движением барка, во мне же крепла уверенность, будто, несмотря на туман, я могу различить смутное движение на борту корабля. Прошло немного времени и моё предположение переросло в твёрдую убеждённость; теперь я мог разглядеть также нечто похожее на брызги неподалёку от барка. Помощник неожиданно положил бинокль на коробку штурвала и велел мне принести рупор. Я бросился на сходный трап, схватил искомое и вернулся.

Помощник поднёс рупор к губам и, делая глубокий вдох, бросил в сторону корабля оглушительный оклик, который разбудил бы и мёртвого. С некоторым напряжением мы ждали ответа. Спустя мгновение, оттуда послышался низкий и гулкий рокот; с каждой секундой он делался всё выше и громче, пока мы не узнали в нём те самые звуки, что слышали предыдущей ночью. Помощник замер в немом ужасе от полученного «ответа»; голосом, едва громче, чем приглушённый шёпот, он попросил меня позвать Кэпа. Привлечённая криком помощника и жуткими звуками, прозвучавшими в ответ, на корме собралась вся вахта; все столпились у бизань-вантов^[22] в стремлении получше разглядеть происходящее за бортом.

Вызвав капитана, я вернулся на корму, где обнаружил беседующих с вахтенным^[23] помощников, второго и третьего. Те не оставляли попыток проникнуть взором за облака тумана, полускрывавшие наш неожиданный «конвой», и добиться хоть какой-то ясности в отношении удивительного феномена. Моментом позже явился Кэп, держа в руках собственную подзорную трубу. Помощник доложился с кратким отчётом и передал рупор капитану, который, вручив мне на время подзорную трубу, окликнул спрятавшийся в тенях барк. Мы слушали, затаив дыхание, пока, наконец, утреннюю тишину вновь не разорвали всё те же пугающие звуки — страшный ответ на призыв капитана. Рупор поспешно опустился, а лицо Кэпа застыло в гримасе изумлённого ужаса.

— Господи! — закричал он. — Что за святотатство!

На это третий помощник, глядящий сквозь бинокль, воскликнул:

— Глядите, там поднимается бриз^[24]!

Услышав его слова, капитан торопливо поднял глаза, и мы все посмотрели на подёрнувшуюся рябью воду.

— Эта посудина принесёт нам ветер, — сказал капитан. — Через полчаса она должна поравняться с нами!

Прошло немного времени, и плотный туман подобрался на расстояние в сто ярдов к нашему судну. Странный корабль был отчётливо различим в окаймлении клубящегося кольцами тумана. Последний короткий порыв — и ветер стих окончательно, что, однако, не помешало воде за кормой у незнакомца вновь разразиться свежею рябью, которая с поистине гипнотической притягательностью влекла наши взгляды. Судя по хлопающим парусам, барк потихоньку двигался в нашу сторону. Мучительные секунды минули; большой четырёхмачтовик достиг нашего положения. Вместе с ним нас достигли и лёгкие порывы ветра, заставившие паруса нашего корабля лениво дёрнуться, а сам корабль медленно двинуться вперёд сквозь таинственный простор моря. Барк шёл в каких-нибудь пятидесяти ярдах от нашей кормы, неуклонно сокращая это расстояние; казалось, он мог бы с лёгкостью обогнать нас. Когда судно нагнало нас, оно привелось к ветру^[25]; задние шкаторины^[26] его сотрясались.

Желая разглядеть рулевого, я упорно всматривался в корму барка, но мгла окутывала всю его переднюю часть, а потому предметы, находящиеся позади неё, были неразличимы. Гремя цепными шкотами по металлическим реям, барк продолжил своё движение по ветру. И хотя к тому времени мы успели значительно уйти вперёд, вскоре стало очевидно, что парусник движется куда проворнее, ибо расстояние между нами по-прежнему сокращалось. Ветер вокруг нас посвежел, относя туман в сторону, так, что с каждым моментом снасти и рангоут преследующего нас барка становились всё более и более различимы. Капитан и помощники сначала сосредоточенно изучали то, что открыл им ветер, а затем издали почти единодушный возглас ужаса:

— Боже правый!

И, говоря по чести, подобная реакция была вполне оправданна, ибо существа, ползавшие по палубе барка, были самыми страшными из всех, кого я видел в жизни. Однако, невзирая на всю их потустороннюю странность, было в этих существах нечто такое, что делало их смутно знакомыми глазу. И только затем я обнаружил истинную причину этого чувства: лицо одного из них мы со Стивенсоном уже имели шанс наблюдать в ночь его дежурства. Тела их, по форме напоминающие тюленьи, отливали болезненным мёртвым оттенком. Нижняя часть туловища монстров завершалась раздвоенным хвостом, по-видимому, помогавшим им совершать передвижения. На месте рук у этих тварей извивалось что-то вроде длинных щупалец, на концах которых шевелились кисти, сходные с нашими, но