жду я здесь? Неведомые цепи

Сковали жизнь мою с печальной стороной.

Пока старуха смерть не выбросила флага, -

Я должен убежать от этого оврага!

17.

Но плотники пришли в усадьбу: значит, те

В неё вернутся вновь. В руках миллионера

Усадьба зацветёт в нарядной красоте

И жизни закипит ликующая эра.

Ребёнком маленьким я помню ясно Maud:

То был её красы пленительный восход!

18.

Maud! С нею я играл. Господь всегда на диво

От смерти гибельной малютку сохранял,

Когда, как белочка, цеплялась прихотливо

Она по веткам ив и по обрывам скал.

Её любили все. Maud всем была отрада!

О, ангел маленький, я помню ротик твой,

Когда тянулась ты за кистью винограда,

Которую отец держал над головой.

19.

Что сталось с ней? Но грудь охвачена тоскою...

Ужель мне принесёт проклятие она!

Нет, девушка меня тревожить не должна.

Наверное, меня оставит Maud в покое.

Спасибо и за то! Кто хуже – знает Бог:

Мужчина ль, женщина ль? Я погружусь в науку.

Пусть дьявол танцевать под свой крикливый рог

Того, кто поглупей, зовёт на стыд и муку!

__________________

ГЛАВА II.

1.

Как долго я искал спокойствия души!

О Боже! Подари меня святыней ясной,

А Maud не возмутит в безрадостной тиши

Отшельнику его духовный мир бесстрастный.

Вчера я видел Maud: как мрамор, холодны

Черты лица её и царственно спокойны.

В один аккорд они природой слиты стройно;

Ланиты нежные прозрачны и бледны.

Путь утомительный на время обесцветил

Их розы пышные... А право, очень жаль,

Что я очей её сиянья не заметил,

Хотя и убеждён: они блестят как сталь.

О, эта красота чужда мне без сомненья!

Но отчего в душе таится подозренье?

__________________

ГЛАВА III.

1.

Холодные черты! За что вы так жестоко

И кротко ангельски терзаете меня?

Вы в сердце врезались таинственно-глубоко

И увлекли мой ум, чаруя и маня!

О, милая звезда на небе тёмной ночи!

Твои загадочно-пленительные очи

Преследуют меня повсюду, точно тень.

Твой лик мерцает мне, как драгоценный камень,

И в сердце запылал неведомый мне пламень.

Как солнце, - ночь души он превращает в день.

Сон от очей бежит. Я дом покинул душный

И вышел в тёмный сад. Шумел морской прибой

И ветер скорбно выл, и берег равнодушный

Внимал стенаньям волн с холодностью немой,

Лишь замерли они на утренней заре,

Когда лазурь небес сияла в янтаре.

__________________

ГЛАВА IV.

1.

Уж в красных почках липы сверкнули изумруды.

Весельем снова веет нарядная весна

И сыплет из кошницы цветов роскошных груды,

И только мне веселья не принесла она.

Серпом луны сапфирным наш берег отдалённый

Любовно окаймляет равнина синих волн,

И океан, обласкан весною благовонной,

Как я, тревогой страстной и жаждой счастья полн.

2.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А там, в саду соседнем, как тихий ангел света,

Проходит Maud бесшумно, но горе мне, когда

На небе грёз страдальца лучом любви, привета

Она блеснёт прекрасна, как яркая звезда!

3.

Отцу прелестной леди не кланяюсь давно я.

Когда ж верхом сегодня проехала она

С своим противным братом, забывши всё земное,

Я вновь ей поклонился... Но чем-то смущена,

По гордости, конечно, она вдруг отвернулась.

Ребёнок мой прекрасный! Пусть ваш отец богат,

А я бедняк; пусть мне судьба не улыбнулась,

Но право, не к лицу вам кичливости наряд!

4.

Природа вечно с жизнью идёт за панибрата:

Орёл терзает птичку, а птичка – мотылька,

И мой лесок зелёный – приют борьбы, разврата,

Где казни и убийства царят исподтишка,

И на меня клевещут лакей мой и служанка,

И обокрасть меня им не стоит ничего.

Открыта предо мною житейская изнанка,

Но мне-то что за дело до этого всего?

5.

Мы все – марионетки. Снимает нас и ставит

На жизненную доску незримая рука.

Жизнь – краткий миг, не больше, но род людской лукавит

И лжёт упрямо, грубо, с упорством дурака.

Свободу дико топчет, а сам всё ждёт свободы.

О люди! Червяки вы ничтожнейшей породы!

6.

О. старина святая! Тогда венцом творенья

Считали человека: он думал, что ему

Сияло солнце с неба и птиц звенело пенье

И блеск луны холодной пронзал ночную тьму.

Но род людской – ребёнок. Промчится век за веком.

Тогда, тогда, быть может, свободным человеком

Червяк земли ничтожный дерзнёт себя назвать.

Теперь он первый в мире, последний ли? Загадка!

Не слишком ли он мелок и низок, чтобы стать

Венцом среди творений конечного порядка?

7.

Тщеславье – вот рычаг науки и искусства.

И я не удивлюсь, что пламенный поэт

В разврате и похмелье сжигает ум и чувство,

Учёный за обманы науки прячет свет.

О если б мог смирить я пытливый, дерзкий разум,

Смирить свои желанья, чтоб, обретя покой,

Стеклом лишь любоваться, как дорогим алмазом

И не тревожить сердца прерывистой тоской.

8.

Безвестна цель Владыки. Изида за покровом...

Солнц много и обширна вселенная. Куда

Господь направит землю своим могучим словом

Темно, как в грозной туче – летучая вода.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

9.

Смирися, ум пытливый! Пускай, веселью чуждый,

Я проживу спокойно в далёкой стороне!

Пусть душу не смущают людская скорбь и нужды

И сердце не трепещет, подобное струне.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

10.

Но более всего я боюсь любви опасной:

Любовь – цветок волшебный, но яд таит ужасный.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .