class="book">Однако Дайенн была готова взять назад свои слова об общей парадоксальности бреммейра в полицейской форме как идеи, когда в кабинет вплыл следующий переселенец. То есть, сначала из-за угла выплыл один глаз на вытянутом стебле… потом голова на длинной шее… и наконец в левый передний угол деловито прошлёпала объёмистая студенистая туша, покряхтывая под весом заботливо окутанного четырьмя руками-щупальцами немаленького рабочего компьютера и поставленной на спину скамьи.

«Ради Валена, ну зачем так-то над существом издеваться?» — форма и на этом создании, как ни дико, была. Конечно, сильно модифицированная — малиновые, в цвет погон и каймы, лямки, опоясывающие крест-накрест верхнюю часть туловища, из которой росли хватательные щупальца, и широкая полоса фиолетовой ткани вокруг основной туши. О брюках тут говорить не приходится, на короткие ноги с широкими ступнями-ластами их и нет смысла делать.

— Шлилвьи Ншананштьи — специалист по сетям, — гордо объявил Альтака, — в общем-то, тоже один из лучших.

«Он издевается… Как возможна нормальная работа в отделе, если сотрудники друг к другу по имени без бумажки обратиться не могут? Хотя, надо учиться преодолевать трудности межрасовых барьеров, чем не тренировка…»

Совместными усилиями, вся мебель, наконец, была расставлена по полагающимся ей местам. Несмотря на все старания по оптимизации жилого пространства, передвигаться по кабинету всё равно получалось только боком.

— Уф… надеюсь, именно сегодня от меня больше не потребуется никаких служебных подвигов… Желающим заработать пупочную грыжу я теперь в подробностях могу рассказать, как это сделать.

Выкатившись на стульях на середину кабинета — точнее, на оставшийся жалкий пятачок пустого пространства — новоиспечённые коллеги обозревали сделанное.

— Кофе бы… Интересно, они здесь собираются ставить кофейный аппарат? И если да — то где? Кажется, здесь теперь лишний уничтожитель мусора не втиснешь… Да что там, кажется, и для лишней карандашницы тесно. Но если они поставят его в коридоре — это, боюсь, тоже будет… За каждым стаканом ещё подумаешь, идти ли… Интересно, сколько всего функций в него придётся встроить? Ну, сколько разных напитков здесь употребляют? Кофе, да и чай, можно не всем…

— Чай тшуш с моей родины можно всем, — если Дайенн правильно идентифицировала мимику бреммейров, то Талгайды-Суум улыбался, — только не всем вкусно. Людям невкусно, и бракири тоже не очень.

— Пробовал я как-то этот твой тшуш, — хмыкнул Сингх, — не хочу сейчас разжигать межрасовую рознь, но это и правда как-то… на любителя.

— Наверное, там, где ты его пробовал, его просто неправильно заваривали, — встрял Алварес, — очень важно его не передержать. И посуда непременно должна быть керамической, с толстыми стенками, которые хорошо держат тепло…

— Ух ты, откуда такие познания?

— Богатая семейная история…

В дверном проёме возник высокий плечистый нарн.

— Приветствую, коллеги, — (Махавир немедленно ответил по-нарнски), — вот, извините, зашёл спросить… у вас лишнего стула не будет? Мы соседи ваши, напротив…

— Из наркотиков что ли?

— Ага.

Дайенн рефлекторно обежала взглядом кабинет, хотя и так знала, что стульев тут всего пять, плюс скамья специалиста по сетям — особой конструкции, модифицированная под его телосложение.

— Нет, увы. Если б здесь ещё лишний стул был — боюсь, кому-нибудь из нас места бы не было.

— А, ну, жаль… Пойду в контрабанде спрошу… — нарн аккуратно притворил за собой дверь.

— Вы откуда нарнский знаете? — Дайенн удивлённо повернулась к Махавиру, когда визитёр вышел.

— Дома, на Земле по соседству с нами несколько нарнских семей жило. Практически, небольшая нарнская деревня. Приехали лет пятьдесят назад или около, выкупили участки… Оно понятно — после нарнской экологии это ж рай, в земле покопаться… Жили ещё пакмаране, бракири, но те арендаторами, а вот нарны и сейчас там живут. Вот, кстати, хотел спросить, пробовал кто нарнский чай из ягод таках, очень бодрящая, хочу заметить, штука…

— Пятьдесят… Это в пятидесятых годах, что ли? А их во время беспорядков, диктатуры и войны, не того… не выгнали? — теперь уже удивился Алварес.

— Пытались, конечно. Но куда там — поддержки среди местного населения не нашли, — усмехнулся землянин, — хальса своих не сдаёт.

— Хальса — это…?

— Ну, община.

— Я не всё знаю о традициях Земли, — смутился его собеседник.

В дверь постучали.

— Да кто там опять по нашу душу?

На сей раз делегатов оказалось аж пятеро, тоже разнорасового состава — взгляд с ходу выхватывал синелицего лорканца, стеснительно держащегося за спинами товарищей, но ввиду высокого роста всё равно самого заметного среди них.

— А… что ж вы уже всё расположили? Мы б вам помогли! Мы ж ваша смена, нам тоже тут сидеть!

На лице Дайенн, видимо, слишком явно отразилось непонимание, поэтому говоривший, рыжеволосый энфили, пояснил:

— Работаем же посменно. Чтобы перерывов в работе отделения не было, у большинства отделов режим десять через десять часов. Ну, и смысл заводить для смен отдельные кабинеты? Десять часов вы, десять мы, сутки тут как раз удобные, по тридцать часов… выходные по требованию, но так, чтоб не все вместе…

— Нормальная такая толпа выходит. Ну, что-то подсказывает мне, конечно, в расписании ещё перетрубации будут…

Путь до жилого корпуса занимал пятнадцать минут неспешным шагом — пройти до конца коридора, подняться по лестнице, пройти по переходу-галерее. Прежде это была обычная космическая станция — строилась как самый дальний аванпост Земного содружества, на границе освоенного космоса, и тогда, семьдесят лет назад, важностью этой миссии можно было проникнуться с первых шагов по станции. Архитектурные решения всех помещений, вплоть до туалетов, отделка, освещение — всё определённо должно было внушать персоналу ощущение своей избранности и дышало большими деньгами… когда-то. По мере продвижения в освоении космического пространства значение пограничного поста станция утратила, финансирование постепенно, но неуклонно сокращалось… После того, как во время Войны Теней она была длительное время закрыта — близость к За’Ха’Думу делала её эксплуатацию, мягко говоря,