<p align="center">

Ярь-Явор</p>

<p>

 </p>

<p>

   Старик двигался с осторожностью фарфорового крабика. Долго устраивался на заднем сидении, кряхтел и ёрзал. Наконец успокоился, проскрипел милостиво:</p>

<p>

   — Можно ехать.</p>

<p>

   Водитель косился на пассажира с заученным почтением.</p>

<p>

   — Давайте уточним маршрут.</p>

<p>

   Толстый палец скользнул по сенсорной глади. Блеснул ноготь. Навигатор жизнерадостно булькнул, защебетал, высветил паутинку дорог.</p>

<p>

   — Всё правильно, — в старческом голосе потрескивало нетерпение, — едем.</p>

<p>

   Тонированная улица чуть дрогнула, поплыла в безоглядное прошлое. Пассажир вздохнул, обмяк — до поры, до времени от него больше ничего не зависело.</p>

<p>

   Таксист к неудовольствию старика оказался словоохотливым парнем.</p>

<p>

   — А я вас знаю... вы занимаетесь благотворительностью, — задумался на миг и выпалил, — в каком-то захолустье.</p>

<p>

   Скудная осведомлённость водителя заставила пассажира досадливо поморщиться.</p>

<p>

   — Громко сказано. Пару раз деньги зарыл на пустыре.</p>

<p>

   — И как — взошли?! — развеселился шофёр.</p>

<p>

   — Да.</p>

<p>

   — Много?</p>

<p>

   — Не счесть...</p>

<p>

   Правильный ответ — ничтожно мало. Точный ответ неизвестен. Как считать? Цыплят, ясное дело, по осени... а когда считать деревья? За которыми в статистическом угаре не разглядеть леса. Уткнёшься носом в косматый бок — зверя не увидишь.</p>

<p>

   Денежные "посевы" ещё и не проклюнулись, а уже встали стеной между благотворителем и самыми близкими старому чудику людьми. Разве не маразм — вбухивать многообещающие деньжищи в восстановление лесов? Не придурь — кормить малахольных романтиков, лелеющих саженцы, надеждами собственных внуков на безбедную жизнь?</p>

<p>

   — Ты у своих отнимаешь. У своих! — разорялась благоверная.</p>

<p>

   — Не у них, — отрезал уличённый в опустошении собственной кубышки маразматик.</p>

<p>

   Вскипела и выплеснулась злоба в лицо притихшей "хранительницы очага":</p>

<p>

   — Старшая под табуретку пешком ходила, когда я отжимал у людей, которые для тебя и не существовали! Дай-дай-дай! Где брал, хочешь узнать?!!</p>

<p>

   Есть что вспомнить. Жизнь прожить — не поле перейти. Не только земляные комья плющились под каблуками. И на головы приходилось наступать... Ловко давил — самого не прищемили. Хотя пытались, конечно.</p>

<p>

   Шелест виртуальных купюр, уплывших из шоколадного будущего потомков в туманную безнадёгу, наэлектризовал семейную атмосферу до взаимного отторжения. В жизни старого транжиры внешне почти ничего не изменилось. И до того близкие казались таковыми лишь благодаря отличной видеосвязи. Призраки глянцевого монитора, являющиеся во плоти по большим праздникам. Теперь праздничными стали дни, когда в динамиках звучали призрачные голоса.</p>

<p>

   В одиночестве легче принимать решения. Возможно, ошибочные, странные, бессмысленные, какие угодно. И вот он решился выполнить давнишнее обещание.</p>

<p>

   — На природу собрались, свежего воздуха глотнуть? — поинтересовался водитель, заинтригованный подсказками навигатора.</p>

<p>

   Чуть не сорвалось с языка дикое откровение: подыхать собрался.</p>

<p>

   — У меня важная деловая встреча, молодой человек.</p>

<p>

   Таксист проникся впечатляющей деловой хваткой божьего одуванчика и умолк.</p>

<p>

   Встреча с самим собой. Прощальная. Сколько не брось на откуп, а слово держи. Хоть раз в жизни сдержи. Без уточнений, дополнительных условий и ссылок на обстоятельства. Не опасаясь упрёков и кары. Только потому, что обещал. Вечность назад.</p>

<p>

   Тогда никто ещё не трудился выговаривать его отчество. Новоиспечённый выпускник терпящего реформенные бедствия столичного вуза, дипломированный балбес звался Глебом. Изыскал в коммерческой суете продушину и вырвался на малую родину пропустить рюмку-другую на отцовском юбилее. Переночевал, а с рассветом, не желая биться за место в утлом автобусе, направился к железнодорожной станции пешком через лес. Всего-то напрямую километров восемь, по тропам, естественно, немного больше — отчего бы не прогуляться?</p>

<p>

   Сначала Глеб спустился к роднику, неутомимо вливающему ледяную свежесть в застланное ряской озерцо. Ещё не растворился туман, а у источника уже толклись жаждущие первозданной чистоты "бутылконосы". Среди лиц неопределённой зрелости маялась юная особа с пластиковым бидоном. Незнакомая. Симпатичная брюнетка.</p>

<p>

   — Не рановато ли вам, барышня, молодильную воду хлестать?</p>

<p>

   Польщённая столь заковыристым вопросом красотка тотчас радостно выдала в ответ:</p>

<p>

   — А она правда целебная?</p>

<p>

   Да, к молодильным средствам барышне рано прикладываться. Ей школу бы ещё закончить, пожалуй.</p>

<p>

   — Сомнительно, — рубанул правду-матку Глеб, — но могу подсказать верный рецепт от всех болезней.</p>

<p>

   Таинственно понизил голос.</p>