<p>

Татьяна Минасян</p>

<p>

Мертвая природа</p>

   В тот вечер они, как обычно, встретились на набережной. Людмила предвкушала обычную прогулку, потом посиделки на пляже на закате и окончание вечера за чашкой чая в дешевой забегаловке - как было все лето, каждые выходные, с тех пор, как Поль записался к ней на курсы. Но когда она увидела своего друга у парапета и, улыбаясь, подошла к нему, он внезапно с каким-то торжественным видом протянул ей согнутую в локте руку:

   - Хватит болтаться по улицам, пойдем в одно приличное место. Я угощаю.

   Это было что-то новенькое. Три месяца они просто гуляли, любовались закатом и пили чай. Иногда купались в море, пару раз ездили в центр города и гуляли там. Иногда заходили к Людмиле домой и тоже пили чай. И разговаривали. Об искусстве... и обо всем на свете. Кроме одного. Того, о чем, кажется, Поль, наконец-то собрался заговорить теперь.

   - Ну так что, идем? - Молодой человек посмотрел Люде в глаза. - Пусть сегодняшний вечер будет... особенным.

   "Неужели он решился признаться в любви?" - сердце Людмилы заколотилось со страшной силой. Она ждала этого момента - и опасалась его.

   - Пойдем, конечно... - неуверенно ответила девушка и взяла друга под локоть.

   * * *

   Совсем недавно, всего три месяца назад, она бы расхохоталась в лицо тому, кто сказал бы, что в нее можно влюбиться, тем более, с первого взгляда. Но как еще можно было объяснить то, что произошло в начале лета, когда Поль пришел в ее студию на первое занятие.

   - Всем здравствуйте! - с заметным акцентом поприветствовал этот молодой человек, входя в класс, других учеников, которые как раз рассаживались по местам. - Это здесь студия Людмилы... - тут он перевел взгляд на саму Людмилу, расставлявшую на столе перед доской предметы для натюрморта, и его голос странно изменился. - Крупининой... - закончил он, глядя на преподавательницу изумленными и как будто бы даже восторженными глазами. Так смотрят на неземных красавиц. Или на кумиров, с которыми человек и не мечтал встретиться. Так сама Людмила, наверное, смотрела бы на великих художников прошлого, если бы оказалась рядом с ними.

   Но она не была ни красавицей, ни знаменитостью, так что объяснить этот восхищенный взгляд, наверное, можно было только одним образом?

   Прежде, чем сесть за парту, Поль остановился у стены, на которой Крупинина повесила одну из своих картин - "Дары леса" - и тоже посмотрел на нее каким-то непонятным взглядом. Двое других учеников, разглядывавших этот натюрморт, посмеивались над ним: один говорил, что в лесу не растет такая крупная малина, а другой - что такие картины нельзя показывать голодным людям. Поль же просто замер перед изображением рассыпанных грибов, орехов и ягод и некоторое время молча изучал ее.

   После урока он подошел к Людмиле и начал задавать разные вопросы. Очень дельные - было видно, что этот человек хорошо разбирается в разных направлениях живописи. Люда стала отвечать ему, собирая свои вещи и запирая студию, продолжила разговор по дороге домой и как-то сама не заметила, что в какой-то момент согласилась встретиться с Полем на следующий день, чтобы рассказать еще кое-что. А он снова просиял, когда услышал, что она не против встречи, и наградил ее еще одним восторженным взглядом.

   * * *

   И вот теперь он вел ее в маленький и очень уютный рыбный ресторанчик, мимо которого они много раз проходили во время прогулок, но в который так и не зашли - цены там "кусались" посильнее, чем предлагаемые посетителям рыбы. А откуда деньги у простой преподавательницы ИЗО, подрабатывающей летом на платных курсах, и начинающего художника, сына французских эмигрантов, недавно переехавшего в Россию к русским дальним родственникам? Но, видимо, кое-какие деньги у Поля все-таки были, а может, он одолжился у родных для похода в ресторан. И это могло означать, что для него этот вечер будет каким-то очень значимым...

   - Только умоляю, не проси меня рисовать на салфетках то, что мы будем есть! - кокетливо улыбнулась Людмила своему спутнику. - Иначе, пока я буду рисовать, все остынет!

   * * *

   В первый раз Поль попросил ее набросать на обратной стороне рекламной листовки вид из окна забегаловки, в которую они зашли на том, первом свидании, на следующий день после начала занятий в студии. На взгляд Крупининой в этом виде не было ничего необычного - ветки деревьев на переднем плане, море на заднем. Но Поль чуть ли не умолял ее сделать хотя бы набросок "этой красоты" и даже сунул ей в руку карандаш, так что она, пожав плечами, придвинула к себе листовку и начала рисовать.

   - Блин, рама косая получилась, - проворчала она, закончив набросок, и, скомкав бумагу, начала искать глазами мусорное ведро.

   - Не надо, отдайте! - охнул Поль и выхватил у нее смятый рисунок. - Зачем выбрасывать, нормально все!

   Он разгладил листовку, а потом аккуратно сложил ее и сунул в карман рубашки. Люда удивленно приподняла брови:

   - Зачем он вам?

   - Да я просто... сам хочу попробовать рисовать такие пейзажи... - пробормотал молодой человек, отводя глаза. - Чтобы это был вид из окна, с рамой и подоконником. Не подумайте, я не буду копировать ваш эскиз, мне только нужен был образец, на который можно ориентироваться...

   - Да можете и скопировать, - равнодушно отозвалась Людмила. - Я пейзажи все равно почти не рисую, я больше по натюрмортам. Только давайте я вам нарисую вид из окна получше и в цвете?

   - Если вам не трудно! - радостно закивал Поль. Но смятый рисунок все-таки оставил себе.

   С тех пор Крупинина дарила ему рисунки почти на каждой встрече. Поль показывал ей то красивый вид на море с парусниками, то кошку возле мусорного бака, то увядающий цветок на клумбе и уговаривал изобразить все это на бумаге. А потом забирал все, что она рисовала - и вполне приличные этюды, которые она делала дома, и самые захудалые наброски, порой