П. Караваева, 3. Литвина-Седого. Приходилось бороться не только с «левыми», но и с правыми уклонистами. В руководстве МК был Угланов, который выступал против роста тяжёлой промышленности, строительства Днепрогэса, Турксиба, тракторных заводов, ратовал за однобокое развитие текстильной промышленности, не одобрял курса на коллективизацию сельского хозяйства, считая её преждевременной. В борьбе против ЦК углановцы поддерживали бухаринско-рыковскую антипартийную группу.

Коммунисты Москвы стали изгонять оппозиционеров с партсобраний и конференций. На одной партконференции сообщникам Троцкого пришлось переодеть его в женское платье, накинуть ему на голову косынку, чтобы он смог благополучно выбраться из помещения. Об этом узнал Демьян Бедный и выступил тогда с импровизированной басней, имевшей успех у делегатов.

По поручению МК партии я занялась организацией выставки-музея о жизни и деятельности Владимира Ильича. Конечно, я обратилась к Надежде Константиновне, которая очень интересовалась, как подвигается моя работа.

— Нужны редкие фотографии Владимира Ильича, — сказала я Крупской. Она пригласила меня домой, показала альбомы с любимыми фотоснимками.

— А можно взять и переснять их? — спросила я.

— Хорошо, разберусь, пришлю, но с условием: альбом вернуть мне в таком же виде.

Через два дня я получила альбом с запиской:

«Дорогая Таня, посылаю проект практических предложений по резолюции О. ст. Б. (Общества старых большевиков) о библиотечном деле. Резолюцию важно поскорее продвинуть и начать „заводиловку“.

Посылаю альбомчик, но прошу беречь и вернуть поскорее.

Привет. Н. Крупская».

Летом 1934 года я вместе с Надеждой Константиновной отдыхала в доме отдыха ВЦИК (Архангельское). К тому времени я написала сценарий диафильма на тему «Жизнь и деятельность Ленина» — пособие для пропагандистов и учителей средних школ.

Я не решалась дать в производство сценарий, не показав его кому-нибудь из авторитетных товарищей, хорошо знавших Владимира Ильича. За ужином Надежда Константиновна услышала мой разговор о сценарии с Зинаидой Павловной Кржижановской. Крупская за столом ничего не сказала. Но когда мы поднимались в комнаты отдыха, она обратилась ко мне:

— Танечка, дайте-ка ваш сценарий, я его просмотрю.

Я мечтала об этом, с радостью дала. Рано утром, около 7 часов, Крупская постучала ко мне и возвратила сценарий с поправками.

В 1935 году я подготовила другой сценарий — «Ленин и дети». Теперь уже смело обратилась к Надежде Константиновне в Наркомпрос. Она прислала машину, чтобы я приехала к ней в Архангельское. Тут же при мне вместо отдыха она села за просмотр сценария.

Я поражалась удивительной работоспособности Крупской, чёткости и точности в решении многочисленных задач, которые ставились жизнью.

Осенью 1935 года мы всерьёз взялись за организацию Центрального музея В. И. Ленина. План экспозиций всех отделов музея разрабатывался при участии Н. К. Крупской. Я составляла экспозиции двух залов: о годах реакции и годах нового подъёма революционного движения.

Юбилей Н. К. Крупской

Общество старых большевиков готовилось к 65-летнему юбилею Надежды Константиновны Крупской. Президиум выделил комиссию в составе Ф. В. Ленгника, С. Н. Смидовича и меня. Надо было согласовать с юбиляром дату и порядок вечера. Я позвонила Крупской. Она энергично запротестовала против чествования.

Я обратилась к ближайшему другу Надежды Константиновны — Зинаиде Павловне Кржижановской:

— Помогите уговорить...

Зинаида Павловна прислала письмо:

«Дорогая товарищ Людвинская! Говорила с Надеждой Константиновной, но, как и ожидала, она всеми силами протестует против празднования юбилея, желает уехать в Ленинград спасаться. И во всяком случае не хочет ни за что приходить. Говорит: „Пусть имеют терпение подождать до 75-летнего юбилея!“ Как это вам кажется? Я лично ничего не могу с нею поделать, хотя и старалась ей выявить общественную сторону юбилея... Или, может быть, надо было начать с переговоров в ЦК, а не с ней... С комприветом — Кржижановская».

Члены юбилейной комиссии — Ленгник, Смидович и я — всё-таки пришли к Надежде Константиновне лично поздравить её и пригласить на торжественный вечер. У каждого из нас был букет цветов. Надежда Константиновна приветливо встретила нас, но, услышав, что мы приглашаем на торжество, замахала руками, категорически отказалась.

Вечером к нам, в Общество старых большевиков, пришли делегаты от 22-тысячного коллектива Краснознамённого электрокомбината. Они просили дать им на юбилейном вечере первое слово для приветствия. Я тотчас позвонила об этом Крупской, сообщила также, что поздравить её хочет Георгий Димитров, только что вырвавшийся из фашистского застенка.

— Если так, приеду, — после непродолжительного молчания ответила Надежда Константиновна.

На следующий день ко мне пришли пионеры, чтобы узнать о порядке выступления на вечере. Я снова позвонила Крупской и передала трубку пионеру. Он сказал:

— Пожалуйста, приезжайте. Мы подготовились и будем ждать.

— Хорошо, — ответила Крупская. — Вам отказать не могу.

Вечер состоялся 28 февраля в помещении Общества старых большевиков (ныне Дом пионеров). Собралось много ветеранов партии, товарищей по революционной подпольной работе. Приехал Георгий Димитров. Были делегации от заводов, от комсомола, пионерии.

Вечер открыл Е. Ярославский. Речи и приветствия могли бы составить целую книгу, рисующую светлый облик и замечательную жизнь Н. К. Крупской.

Георгий Димитров, Феликс Кон и другие также говорили на юбилее, что вся светлая жизнь Надежды Константиновны была отдана одному великому делу — делу партии Ленина.

Всё время, пока говорили товарищи, Надежда Константиновна сидела потупившись. Иной раз махнёт рукой, прикроет глаза, мол, что вы там преувеличиваете. По всему было видно, что ей не по душе хвалебные речи. Отвечая на приветствия, она сказала:

— Я узнала, что на этом вечере будут пионеры, а с пионерами у нас дружба, что будут комсомольцы, и с комсомольцами у нас дружба. Захотелось повидать и старых товарищей по работе... Поэтому я изменила своё намерение спрятаться и пришла на юбилей. Глеб Максимилианович, с которым мы многие годы вместе работали, очень уж тут «накричал»! Но в чём он был прав? Он был прав в том, что жизнь у меня сложилась исключительно счастливо. Мы, наше поколение, видели, как жизнь в корне менялась на наших глазах. Я вспоминаю, как ровно сорок лет тому назад, в Ленинграде — он тогда Питером назывался, вы, пионеры, может быть, этого названия не знаете — в маленькой комнате