Господь, она, скорее всего, поблагодарила бы меня, если бы я оставил ее в криоподе на время шторма. Но я оглядел все те трупы в остальных капсулах. Все эти люди покинули Землю много лет назад, погрузились в сон с обещанием нового горизонта, и больше не проснулись. И я понимаю, что не могу просто бросить ее здесь умирать.

На этом корабле уже достаточно призраков.

***

Мой отец рассказывал нам истории о призраках в Складке. Мы на них выросли: я и моя сестра. Отец сидел допоздна и рассказывал о былых временах, когда человечество лишь делало свои первые шаги за пределы Земли. Когда мы впервые открыли межпространственное измерение, когда материя вселенной была устроена совсем иначе. И поскольку мы, Земляне, обладали весьма богатым воображением, мы назвали его в честь той единственной волшебной вещи, что он позволял делать.

Складку.

Итак. Возьмите лист бумаги. Теперь, вообразите, что это Млечный Путь. Понимаю, вопросов много, но просто доверьтесь мне. Я имею в виду, бросьте, только взгляните на эти ямочки.

Ладно, теперь вообразите, что один уголок бумаги то самое место, где сидите вы. А уголок напротив пути во все стороны галактики. Даже если вам придется пылать со скоростью света, вам понадобится тысяча лет, чтобы преодолеть его. Но что случится, если сложить бумагу пополам? Теперь эти уголки соприкасаются, верно? Тысячелетнее странствие превратилось в прогулку до конца улицы. Невозможное стало возможным.

Вот на что способна Складка. Но вся суть в том, что за невозможное всегда приходится платить.

Отец рассказывал нам страшные истории об этом. Шторма, которые возникали из ниоткуда, захватывая целые участки космоса. Первые разведывательные суда, которые попросту исчезли. Это чувство, что кто-то дышит тебе в затылок и ты не один в этой вселенной.

Ученые пришли к выводу, что чем старше вы становитесь, тем сильнее на вас воздействие после путешествий в Складках. Если вам больше двадцати-пяти, сперва, вас нужно заморозить. В Легионах у меня будет семь лет, а после я буду летать разве что за письменным столом.

Но прямо сейчас, то есть чуть больше часа назад, я лечу на Фантоме. Пересекаю моря меж звездами за считанные секунды. Наблюдаю, как солнца размываются меж ними, пространство колеблется, а расстояние становится бессмысленным. Но все же, я начинаю это чувствовать. Дыхание на затылке. Голоса, просто пока они за пределами слышимости.

Я слишком долго пробыл здесь.

Завтра Призыв.

Нужно было как следует поспать.

Творец, что я здесь делаю?

Я задал курс обратно на Аврору, когда на экране появилось сообщение. Повторяющееся. Автоматизированное.

SOS

Желудок проваливается вниз, глядя на буквы на экране. Устав Легиона Авроры гласит, что все корабли обязаны расследовать сигналы бедствия, но по моим прогнозам вблизи источника бедствия обнаружен Шторм, что примерно в четырех километрах. А потом мой компьютер переводит идентификационный код сигнала бедствия.

Идент 114: Земное судно, класс «ковчег».

Обозначение: «Хэдфилд».

— Не может быть..

Все знают о катастрофе «Хэдфилда». Еще в первые дни земной экспансии, корабль исчез в Складке. Эта трагедия положила конец эпохе корпоративных космических исследований. Погибло почти десять тысяч колонистов.

И вот тогда-то мой бортовой компьютер и высветил сообщение о тревоге.

Тревога: Обнаружен биосигнал. Единственный выживший.

Повторяю: Единственный выживший.

— Дыхание Творца… — шепчу я.

***

— Дыхание Творца! — Кричу я.

Еще одна дуга квантовой молнии разрывает корпус «Хэдфилда», всего в нескольких метрах от моей головы. Атмосферы нет, в моих ушах уже полно жидкости, поэтому я не слышу, как испаряется металл. Но желудок сжимается, а вода в шлеме внезапно становится солёной. Теперь она добралась до рта, правый глаз и ухо еще сухие.

Пришлось немного повозиться, чтобы найти ее. Пробираясь сквозь лишенное света нутро «Хэдфилда», в то время как Шторм приближался с немыслимой скоростью, мимо тысяч криоподов с тысячью трупами внутри. Не было ни намёка на то, что могло убить их или почему среди всех осталась в живых лишь одна девушка. Наконец, вот и она. Свернулась в своей капсуле калачиком, глаза прикрыты, словно она задремала. Спящая Красавица.

Она все еще спит, а меня толчками отбрасывает к стене с такой силой, что из лёгких вышибает дух. Вода плещется в шлеме и я, случайно вдохнув, задыхаюсь. У меня минуты две, прежде чем я утону. Поэтому просто вытаскиваю дыхательную трубку у нее изо рта, вырываю капельницы из рук, кровь сразу же кристаллизуется в вакууме. Все это время она не двигается. Только хмурится, словно все еще видит плохой сон.

Начинаю узнавать это чувство.

Теперь вода закрывает оба глаза. Забивает ноздри. Щурюсь сквозь размытое пятно и прижимаю ее к себе, пиная ногой переборку. Мы оба в невесомости, но с водой, которая едва не ослепляет меня и толчками «Хэдфилда», практически невозможно контролировать нашу траекторию. Мы врезаемся в капсулы с давно умершими людьми.

Интересно, скольких из них она знала.

Отталкиваясь от стены, пальцы рыщут в поисках своей драгоценной находки. Брюхо корабля издает сдавленное рычание, сотни камер заполнены капсулами. Но я сдал экзамен по ориентированию в условиях невесомости на отлично. Поэтому точно знаю, куда мне нужно направиться. А именно обратно до стыковочного отсека «Хэдфилда», а потом к моему Фантому, ждущему снаружи.

Вот только вода проникает в нос. И я не могу дышать. Что со стороны звучит довольно паршиво, знаю..

Ладно, все и вправду паршиво.

Но то, что я не могу дышать, еще не означает, что мне не нужен запас кислорода. И вот я нацеливаюсь на коридор, ведущий прочь от крио. Дотянувшись до задней части скафандра, нахожу нужный набор кабелей и вырываю их. О2 вырвавшись на свободу помогает нам ускориться.

Прижимаю девчонку к груди. Щурясь сквозь воду, свободной рукой веду нас. Лёгкие горят. Молния пронзает стену, разрезая титан, словно масло. Корабль содрогается, мы отскакиваем от стен и консолей, каким-то образом не сбиваясь с курса.