стремлением к свободе — и в этой схватке оба проигрывают. И здесь, и в своих более поздних пьесах — например, «Из жизни дождевых червей» (1981) и «Магических круг» (1994), Энквист использует принцип вольной интерпретации исторических материалов, балансируя на грани между вымыслом и документом.
Ларс Нурен (род. в 1944 г.) был рано признан одним из самых выдающихся поэтов своего поколения — он поразил читателя точностью поэтического языка, насыщенного жестокими образами — галлюцинациями. Как драматург Нурен сегодня достиг мировой известности. Он написал более сорока пьес, которые играются во многих странах мира. В переводе характерные для Нурена эллиптическое построение диалога и филигранные недоразумения, возникающие по ходу обмена репликами — в чем угадываются и Стриндберг, и Чехов, — порой стираются, поэтому драматург незаслуженно предстает в роли хроникера семейных трагедий в духе О’Нила. Однако в пьесе «Осень и зима» (1989), по моему мнению, русский читатель сумеет открыть для себя ту абсурдную, жестокую поэзию, которая выводит тексты Нурена за рамки любых натуралистических иллюзий о возможности понимать и контролировать действительность.
Идея о том, что действительность постижима и поддается «управлению», является центральной в мировоззрении, присущем шведской модели общества. Стоит лишь разъять экзистенциальные проблемы на достаточно мелкие части, и с ними вполне можно справиться — с помощью надзора, информации, образования. Но подобная просвещенная утопия приводит к тому, что метафизические вопросы, — вопросы смерти, зла, несчастья — тем самым словно бы лишаются своего значения и права на существование, уходят в глубины социального подсознательного. Некоторое представление об этом подсознательном дал миру в своих фильмах Ингмар Бергман.
После выхода (1973) «Сцен из семейной жизни» семейная тематика надолго стала доминирующей в шведской драматургии. И не потому, что Бергман создал некую моду, а потому, что «семья» в Швеции в 1980-х годах начала обозначать нечто более широкое, чем родственные связи. Когда и у писателей, и у публики угас жгучий интерес к политике, а политический анализ был в многих случаях заменен психоанализом, семья и дом превратились в сцену неразрешимых социальных и межчеловеческих конфликтов.
В творческом пути Агнеты Плейель — от политически ангажированного литературного критика до популярного драматурга и романиста, поднимающего моральные проблемы, сфокусированы изменения, произошедшие в последние годы со шведской интеллигенцией. Ее пьеса «Летними вечерами» (1984) является своеобразной энциклопедией тем, которые разрабатывает новая шведская семейная драматургия — конфликты поколений, верность и обман, гибель утопий.
Маргарета Гарпе (род. 1944 г.) приобрела известность как писательница феминистского направления и как кино- и телережиссер. Первый успех Гарпе-драматургу принесла ее пьеса «К Юлии», рассказывающая о конфликте актрисы со своей взрослой дочерью, пьеса, поставленная самим автором на сцене «Драматена» с Биби Андерссон в главной роли. Основная тема пьесы «Все дни, все ночи» (1992) — конфликт поколений, или, скорее, типичный для сегодняшней Швеции разрыв связей между поколениями. Психология, обрисовка характеров, окружающая обстановка — все ведет к травматическому осознанию банальнейшего явления, которое никакой общественный порядок изменить не в силах: время остановить нельзя.
Несмотря на постоянное присутствие Стриндберга в шведском театре, современная драматургия все же больше тяготеет к англо-американской традиции, чем к французской или немецкой. Конечно, произведения абсурдистов Ионеско и Беккета переведены и представлены на шведской сцене, как и тексты Кольтэ и Перэка, Хайнера Мюллера и Бото Штраусса, но эти тексты оставили на удивление слабый след в шведской драматургии. Однако в творчестве писателей более молодого поколения — например, Барбру Смедс (род. в 1950 г.) и Стига Ларссона (род. в 1955 г.) — что-то уже начинает меняться. Здесь мы слышим иную интонацию, в которой жестокость и ирония, присущая Нурену, усиливаются, но в то же время перемещаются из диалогов персонажей в авторскую позицию. В пьесе Барбру Смедс «Любовное действо», ситуации резко сокращены и урезаны. В ее более поздних пьесах диалог представляет собой чуть ли не гротескную мозаику из фрагментов языковых и социальных клише современной урбанистической Швеции.
Плодовитый Стиг Ларссон среди писателей своего поколения — дарование будоражущее: он пишет стихи, романы, пьесы, киносценарии, ставит фильмы, телевизионные и театральные спектакли по собственным произведениям. Ларссон — хладнокровный и расчетливый провокатор: он никогда не дает ответа на вопрос — сам ли автор циничен и аморален, или же цинизм и аморальность выведены только затем, чтобы заставить зрителя определить свое к ним отношение. «И.О.» (1987) за короткое время стала классической пьесой о том, что способно сотворить зло — пусть и одетое в костюм банальности, когда оно заявляется в шведский дом.
Общество, проглядывающее в произведениях данного сборника, пожалуй, можно определить следующей формулой: «семья — это общественное бытие минус метафизика и политика». Социологи утверждают, что старая, фальшивая, сплоченная семья — в отличие от других ее форм, снабженных дополнительным определением «семья-ячейка» — в настоящее время вымирает. Судя по эмоциональной зараженности текстов, пишущихся в час прощания, шведская семья вобрала в себя большой заряд социальной энергии, который в других обществах гасится церковью или политической системой. Собранные в этой книге пьесы представительны в той мере, в какой они являются слепком с мифов шведов о самих себе.
Ларс КлебергПеревод со шведского А. Афиногеновой