Через полгода, в апреле, схоронили и самого Александра Григорьевича.
*********
Женя сидел перед печкой и бросал в огонь бумаги и щепки. На плите закипал чайник. В доме давно никто не жил, и здесь царило запустение, которое дополняли следы, оставленные непрошеными гостями. Служба в армии, беззаботная юность и прочие романтические порывы долгое время отвлекали Евгения от посещения Калинок и, в тоже время, какая – то неведомая сила постоянно влекла его в эти места. И вот теперь он сидел и пил горький" по – калинковски" с ароматом дыма чай, а в окно заглядывали соцветия некошеного разнотравья.
Сутра Женя нарвал "золотых шаров" буйно распустившихся на углу дома и бодро зашагал в Романово. Храм так же возвышенно "парил " над местностью. При входе в зимний придел Евгений обратил внимание, что старый врезной замок сломан. "Видимо не уймутся, пока всё не растащат, да не изломают» – возмутился духом Женя. В храме человек пять прихожан готовились к началу службы.
– С праздником, православные! – поприветствовал всех Женя.
–Здраствуйте, Здраствуйте, – послышались недружные возгласы.
– Женя! Здравствуй! – воскликнула женщина за свечным ящиком, – давно не был. Как родители, как девочки Люсины?
Женя присмотрелся и узнал Татьяну.
– Да, слава Богу, всё хорошо.
–А чего не приезжают?
–Далеко.
–Ясно,– то ли с укором, то ли с сожалением вздохнула Татьяна.
Женя взял свечей, записал помянник и пошёл прикладываться к праздничной иконе.
После службы совместно трапезничали в обширном притворе. Человек восемь прихожанок, да Женя с Владимиром. Женщины доставали нехитрую снедь из сумок, откуда – то появилась бутылка водки. Иерей прочитал молитву и, благословив трапезу, сказал, подняв стакан: «Не пьянства ради, а дабы не отвыкнуть!» После недолгого молчания, сопровождаемого звяканье вилок и сопением, прозвучал следующий призыв: «Мученик Феодорит предлагает повторить»!
От лица мученика обращался к пастве отец Владимир.
Затем ждали, когда закипит чайник, беседовали другу с другом. Одна бойкая матушка с острым носом и тонкими чертами лица спросила:
–Отец Владимир, я вот тут монастырь посетила недавно, а был пост Великий. Так там меня накормили в столовой котлетами из кальмаров, а когда я спросила не скоромное ли, сказали, что у них монахи постоянно вкушают. Приехала домой, а сын со мной заспорил, говорит это что – то вроде рыбы. А ты что скажешь?
–Я, в своё время тоже в монастырской столовой был свидетелем спора насчёт кальмаров. Так вот как сейчас помню, юродивый был там какой – то, и он спросил нас, есть – ли у кальмаров чешуя. Ему ответили, что нет. Он сказал, что это гад и к рыбам отношения не имеет, мол вкушайте со спокойной совестью всегда.
Все разошлись. Владимир и Женя стояли на паперти. Иерей курил.
– Я с четырёх лет курю, – заметив на себе осуждающий взгляд Жени, сказал Владимир, – у нас в семье все мужчины курили, так что меня никто и не ругал.
–А Вы в соседнем селе, в церкви, которую с колокольни видать служите?
–В Шишкине. Там свой священник есть, но когда попросят, служу.
В словах про священника Женя почувствовал холодок в тоне Владимира.
–Не ладите с коллегой?
–Да он на меня жалобы в епархию пишет. Вызывали пару раз к митрополиту. Грозился в служении запретить. Только я не боюсь в Краснодарский край уеду, к Исидору.
–А за что запрещать – то.
–Про баб какие-то намёки.
–А жена у Вас где?
–В город уехала в 90-х, бросила меня, когда мне тяжело приходилось, теперь и живём порознь.
–А с бабами чего?
–Какие бабы, я не знакомлюсь. Посмотришь тут в деревне, оторопь берёт. Одна пришла, говорит: «Развенчай меня с мужем». Прогнал её, да дурой назвал. Вот ещё эта наверно теперь нажалуется. У меня в Архангельске случай был. Пришла нам на приход бабёнка католической веры в Православие крестится. Надо готовить её к Крещению, там основы Веры объяснть, а она никого не хочет в наставники кроме меня. Ну, я то – ещё молодой, красивый сразу сообразил, что к чему и наотрез отказался. Вызывает меня митрополит и спрашивает, почему отказываюсь, бабёнка та эта к нему уже сходила видимо, а я и отвечаю: «Пусть её отец Евстафий окормляет, он и постарше и поопытнее». Мудрый митрополит не чета местному, всё понял.
–Я про церковь – то соседнюю спросил, нельзя ли её посмотреть, нет ли у Вас ключей?
–Нет, ключи там у старухи одной. Зайди к ней, скажи я благословил.
Владимир стал объяснять, как найти нужный дом и как зовут старуху. Женя, конечно, не собирался искать никаких домов и старух, но понимающе кивал в ответ Владимиру.
– Напрямки – то я туда пройду вдоль реки,– спросил Женя.
–Пойдём вместе, я тебя провожу немного, дело у меня в соседней деревне.
«Дело» в виде пол-литра водки охлаждалось в бочке с водой у избушки Владимира. Он сунул бутылку в карман и весело зашагал по тропинке вдоль церковной ограды. Женя двинулся за ним.
Тропинка бежала вдоль реки, повторяя её изгибы. Было уже глубоко за полдень и припекало изрядно. Деревня из пяти домов, один из которых был «одет» строительными лесами, внезапно вынырнула из – за перелеска. Река в этом месте имела достаточно крутые берега, на одном из которых паслась лошадь.
– Дальше иди, там будет берёза изогнутая, я себе её на топорище присмотрел, в колене древесина особенно крепкая, небольшое болотце, а там и околица. Дальше сам разберешься. Назад пойдёшь, за мной зайди вот в этот дом, Владимир показал на избушку, которая больше напоминала садовый домик, – Там друг мой живёт, кстати, и лошадь это его.
Осмотрев шишкинскую церковь, которая по размерам и архитектурным замыслам заметно проигрывала романовской и, главной достопримечательностью которой оказался вырезанный из жести архистратиг Божий Михаил, раскинувший свои крылья над местным погостом, Женя, изрядно утомившись, двинулся в обратный путь. Зайдя в назначенный ему для рандеву домик, он обнаружил там Владимира в компании средних лет, ничем не примечательного мужчины.