сооружала себе жильё сама. Будто всю жизнь только этим и занималась. Седая, морщинистая, с потухшими глазами, худая, но крепкая женщина отказывалась от любой помощи. За вечер не управилась, оставила работу на завтра.

Рядом с ней пристроили три шалаша для Степана и Серафимы Казаковых и их пятерых детей.

Пожилая Анна Семёновна и её взрослая дочь Анастасия заняли уже готовый шалаш. Это они отпевали на барже маму Татьяны.

— Боже милостивый, — перекрестилась Анна Семёнова, — где же наш батюшка? Жив ли? Свидеться бы ещё.

— Свидимся, матушка. Ложитесь, отдыхайте, — отозвалась Анастасия.

И охранники молча сооружали себе шалаши, но не рядом со всеми, а чуть поодаль. Комендант устроился в конторе, поставив в углу раскладушку.

Не считая маленькой баньки на берегу, из построек была здесь только контора, здесь же склад. И навес — рядом, для лошади. Николай Петрович привёл её, обогнув овраг. Оказывается, не такой уж длинный овраг этот, через несколько сотен метров он сходил на нет, только ручей оставался, а через этот ручеёк уже и мост был кем-то заботливо сооружён, даже на телеге можно было проехать.

Ближе к ночи комендант обошёл спящий стан.

— Все разместились? Вот и лады.

Одному из охранников не спалось. И устал, как все, но тяжёлые мысли не давали уснуть. «Эти-то кулаки, понятное дело, враги народа, а я-то за что должен страдать и мучаться? Мог бы жить себе спокойненько дома, так нет, послали. Вот гады!» — непонятно кого ругал он. Именно он при случае срывал своё зло на людях. Те отмалчивались и терпели — спорить и оправдываться было себе дороже.

В конце июля ночи в Мещуре уже тёмные и длинные. Чуть забрезжил рассвет — Дарья за корзинку и в лес, знакомиться. Далеко не уходила, оглядывала деревья, кустарники, примечала, какие ягоды растут. И грибы заодно собирала. И не только белые, в низинах, где влажности больше, красивые сыроежки попадались. Дарья аккуратно срезала каждый гриб, подносила к лицу и с наслаждением вдыхала лесной аромат. Сыроежка — нежный гриб, чуть придавишь — раскрошится. Попадалась и очень вкусная спелая черника, но Дарья сегодня её не собирала, срывала ягоды и отправляла в рот. Вместо завтрака.

Когда она вернулась, Николай Петрович был уже на ногах. И не только он. Крестьянская жизнь приучила всех рано вставать. Комендант, кого встречал, предупреждал:

— Как все поднимутся, приходите на берег, будем распределять продукты: крупу, макароны, соль, сахар. Посуду прихватите.

Люди собрались, а у коменданта всё уже готово: на ящиках с хозяйственным мылом стояли весы, под рукой — тетрадка.

— Слушаем все, — начал Николай Петрович, — продукты получите на десять дней, до конца месяца. Работающим — норма, неработающим — половина нормы. Уж извините, так положено. Мыло раздам, когда весы уберём. После завтрака мужики и бабы — на работу. Валим лес, рубим сучки, корчуем и так далее.

— Но мы не умеем, мы крестьяне, а не лесорубы.

— Придётся научиться. Потому как основная наша задача — валить лес. Вон пятеро ваших уже умеют, с мая работают. Они и научат.

Началась раздача продуктов. Следом и похлёбка закипела, с крупой и грибами.

Первый рабочий день в посёлке был организационно-учебно-трудовой. Все знакомились друг с другом, входили в курс дела, учились работать в лесу.

Только ребятишкам — радость и раздолье. Они так наскучались в пути, что здесь не могли набегаться. Старались помочь родителям. Мальчишки быстро обнаружили, что в реке, у самого берега, очень много мелкой рыбёшки.

— Мам, дай наволочку, — прибежал Коля, нетерпеливо теребя Марию.

— Что случилось? Зачем?

— Там рыба, ой, там рыба. Давай скорее, а то всю выловят.

— Не выловят, — улыбнулась Мария и дала сыну наволочку. — Интересно, как ты этим рыбу собираешься ловить?

Но Никола уже не слушал. Он чуть не кубарем скатился вниз по крутой тропинке. Внизу, навстречу ему — Демидка Казаков.

— Колька, ты куда?

— Рыбу ловить.

— Я с тобой, — развернулся Демидка и побежал догонять своего нового друга.

— Во, хорошо, вдвоём сподручнее, — совсем по-взрослому рассудил хозяин наволочки. — Я с этой стороны, а ты с той. Раскрываем наволочку, потихоньку идём, как рыба заплывёт, сразу вместе поднимаем. Ясно? Вода стечёт — рыбка наша.

— Ага, ясно! — И они полезли в воду.

Несколько пар мальчишек и девчонок таким же образом уже рыбачили.

— Ой, а куда её? — растерялись рыбаки, держа в руках мокрую наволочку с первым уловом.

— Вон, мама собирается готовить кушать, пошли к ней, — показал пальцем Демидка.

Они подбежали к Серафиме.

— Мам, куда нам рыбу девать? Смотри сколько.

— Да вот, в ведро. Как раз Петрович сегодня всем вёдра раздал. Постой, набери сначала туда немного воды.

Демидка подбежал к реке, зачерпнул воды. Вывалили из наволочки улов.

— Ух ты, много получилось, — похвалила их Серафима.

— А мы ещё наловим, — обрадовались пацаны и побежали к воде.

В этот вечер все ели рыбный суп. Дети наловили и своим семьям, и раздали всем, кто готовил еду. Правда, уха была без картошки, но всё равно все были очень довольны и хвалили маленьких рыболовов.

А Дарья пошла достраивать шалаш. Свой продуктовый паёк она отдала Серафиме, у которой, кроме отца и матери, пятеро детей.

— С нами и будешь есть, — согласилась соседка, — одной-то тебе готовить не с руки.

Девятилетняя Лена, дочка Серафимы, всё приглядывалась к Дарье. Нравилась ей бабушка. Только почему-то она всё время молчала.

— Можно я с вами, баба Дарья? — напросилась Лена, когда увидела, что та куда-то собралась. Дарья посмотрела на девочку, но ничего не сказала, повернулась и пошла. Лена — за ней. Принесли ветки, стали достраивать бабушкин шалаш. Он получился особенный, из двух отсеков и двух ярусов, хоть и невысокий. Лена ни о чём не спрашивала, только наблюдала и при случае помогала.

Дарья опять засобиралась куда-то, взяла корзину и нож.

— Я — с вами, — попросилась Лена.

Не прогоняют, значит, согласны. Она нырнула в свой шалаш: «Что бы взять?» Корзинки не было. Увидела небольшую сшитую сумку, схватила её.

— Пойдёт? — спросила бабу Дарью.

Та посмотрела на девочку и опять ничего не сказала.

— Значит, пойдёт, — махнула Лена рукой и побежала следом за Дарьей.

Шли они вдоль оврага до самого моста, перешли на другую сторону. Шли неторопливо, знакомились с лесом. Если находили много черники, собирали её. И в корзинку, и в рот. И грибы брали.

Как-то само собой получалось, что грибы клали в сумку Лены, а ягоды — Дарье в корзинку.

— Бабушка, корзинка тяжёлая, давайте я понесу, а вы вот сумку с грибами, — предложила