слабый свет. А потом я увидел шар. Он лежал в траве на заднем дворе дома Фарнзуорта и слегка покачивался. Оставалась надежда, что трава увлажнит его, задержит, пока мы не доберемся до него. Если только…

Я стремительно выбежал по ступенькам из подвала. Сразу за задним двором я заметил то, что по-настоящему испугало меня. В нескольких ярдах от места, где я увидел шар, проходило большое шестиполосное шоссе, широкая лента гладкого, твердого бетона.

Я бросился через дом к черному выходу, выскочил наружу и оказался на заднем дворе как раз вовремя, чтобы увидеть, как мяч отскочил на бетон. Я зачарованно наблюдал за тем, как он ударился в первый раз — после мягкого, поглощающего энергию дерна бетон стал для него настоящим трамплином. Мяч тут же взлетел высоко вверх. Я побежал через двор к нему, тихо молясь: «упади на траву».

Но прежде, чем я успел до него добраться, он опять ударился о бетон. Я увидел, что на этот раз он поднялся, по меньшей мере, на пятьдесят футов.

Я подумал о том, что хорошо было бы вытащить из дома матрас, или какую-нибудь сетку, или еще что-нибудь, чтобы остановить эти несущиеся тридцать пять фунтов. Но я стоял на месте, не в силах пошевелиться, и видел, что шар опять упал на шоссе. Он поднялся на добрую сотню футов. И снова упал на бетон, примерно в пятнадцати футах дальше по дороге. Он двигался по направлению к городу.

На этот раз он пролетел двести футов, а когда ударился о бетон снова, то издал такой глухой громкий звук, что его можно было услышать за четверть мили. Я видел, как он коснулся дороги, прежде чем снова взмыть вверх, причем с удвоенной скоростью.

Внезапно мне пришла в голову одна мысль, я развернулся и побежал к дому Фарнзуорта. Он стоял во дворе, дрожа от утреннего ветра, и смотрел на меня, как маленький, потерявшийся и сильно напуганный ребенок.

— Где ключи от твоей машины? — заорал я на него.

— В кармане.

— Давай сюда!

Пришлось схватить его за руку и потащить к навесу. Я выхватил у него ключи, завел машину и, нарушив семь правил дорожного движения и погубив три ценных розовых куста, выехал на шоссе и погнался вслед за шаром.

— Послушай, — сказал я, пытаясь одновременно рулить и увидеть падающий шар. — Это рискованно, но если я сумею подогнать машину, то он упадет на нее и проломит крышу. Будем надеяться, что успеем выскочить вовремя. Это должно замедлить его движение, так что у нас появится шанс схватить его.

— Но… а как же моя машина? — захныкал Фарнзуорт.

— А как насчет первого здания или первого человека, на которого шар упадет в Сан-Франциско?

— О, — сказал он. — Об этом я не подумал.

Я притормозил и высунул голову в окно. Теперь стало светлее, но шара видно не было. Если он доберется до города — любого города, если уж на то пошло, — то упадет на него с высоты десяти-двадцати миль. Или сорока.

— Может быть, он поднимется так высоко, что при падении сгорит в атмосфере? Как метеорит.

— Никаких шансов, — сказал я. — У него встроенная система охлаждения, помнишь?

Фарнзуорт сложил губы буквой «О», и именно в этот момент раздался громкий удар. Я увидел, что шар ударился в поле, примерно в двадцати ярдах от края дороги, и снова взлетел. На этот раз он, похоже, не увеличил скорость вдвое, и я решил, что земля была достаточно мягкой, чтобы удержать его — но он и не замедлился, впрочем, его коэффициент отскока был меньше, чем два к одному.

Не дожидаясь, пока он отскочит, я как можно быстрее съехал с дороги, унося с собой часть проволочного заграждения, направляясь к месту, где он ударился. Ошибки быть не могло: там обнаружилась впадина глубиной около трех футов, похожая на небольшой кратер.

Я выскочил из машины и посмотрел вверх. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы заметить его. Освещенный бледным и косым утренним солнцем, он был всего лишь ярким уменьшающимся пятнышком.

Мотор машины работал, и я подождал, пока мяч на мгновение исчезнет, а затем снова появится. Я понаблюдал за ним пару секунд, пока не понял, что могу довольно точно определить направление его перемещения. А еще мне пришло в голову, что нет смысла рисковать жизнью Фарнзуорта и крикнул, чтобы он вылезал из машины. Потом нырнул в нее и проехал около ста ярдов до места, куда он должен был прилететь по моим расчетам.

Я высунул голову из окна и посмотрел вверх. Теперь шар был размером с яйцо. Я подогнал машину на нужное место, выскочил из нее и отбежал в сторону, спасая свою жизнь.

Шар упал примерно в шестидесяти футах от машины. И мне вдруг пришло в голову, что моя задумка несусветная глупость. Разумнее надеяться, что мяч попадет в пруд, или отскочит в море, или приземлится на песчаной дюне. Все, что мы можем сделать, это последовать за ним, и если что-то как-нибудь его ослабит, попытаться схватить его.

Шар ударился о мягкую землю и на этот раз не удвоил свою высоту, но все равно поднялся высоко. Его не было видно почти целую вечность.

А потом — невероятное невезение — шар снова упал с оглушительным грохотом на бетонное шоссе. Я видел, как он ударился, и сразу же после этого увидел трещину шириной с палец, разверзшуюся по всей ширине дороги. И шар полетел вверх как ракета.

«Боже мой, — подумал я, — теперь это по-настоящему серьезно». И на следующем прыжке…

Казалось, прошло невероятно много времени, пока мы, Фарнзуорт и я, вытянув шеи, ожидали его появления в небе. И когда это, наконец, произошло, мы едва смогли уследить за ним. Он просвистел, как бомба, и мы увидели, как серая тень упала на Землю почти в четверти мили от того места, где мы стояли.

Но мы не заметили, как он подпрыгнул снова.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Затем Фарнзуорт очень тихо сказал:

— Возможно, он упал в пруд.

— Или в самый большой коровник в мире, — сказал я. — Ну же!

* * *

Если бы фермер, которому принадлежало поле, был дома, мы наверняка могли бы встретить смерть от порции каменной соли или картечи. Мы уничтожали все посевы, которые попадались под руку, включая капусту и ревень. Но и после десяти минут поисков мы так и не нашли шар.

Обнаружили мы только дыру в земле, похожую на небольшой метеоритный кратер. Она была глубиной в добрых двадцать футов. Но на дне ее шара не было.

Я в ужасе таращился на кратер целую минуту, прежде чем мне удалось разглядеть внизу тысячи маленьких серых осколков.

Объяснение пришло к нам обоим одновременно. Плохой проводник, шар израсходовал все свое доступное тепло на этот последний удар. Как мяч для гольфа, который окунули в жидкий азот и бросили на пол, он разбился на множество мелких осколков.

Я спустился в кратер и подхватил один из кусочков