сходится. Мои домыслы могут быть истинными, но я вполне могу и заблуждаться. А вот против фактов не попрешь!

— Ваш телефон, — собственный голос показался на удивление хриплым, — Я проследил за его геолокацией. Вы были рядом… в момент убийства Теплова.

— Я был в самолете! — раздраженно поморщился Андрей Андреевич, — Восьмичасовой перелет из Владивостока. Терпеть не могу летать! А тем более — с переменой часовых поясов. Потом полдня брожу, как живой мертвец.

— Но номер…

— А ты слышал про такую вещь, как корпоративная сим-карта? — с ехидцей заметил Батя, — Пора бы уже знать, что номер может быть зарегистрирован не только на физическое лицо, но и на юридическое. В момент моего отсутствия Василий оставался за старшего, получается и сим-карта находилась у него.

— Значит, Теплов звонил не вам, а… Василию?

Пожилой детектив кивнул, подтверждая очевидную, для себя, истину. Мне оставалось только недоверчиво хмуриться. Не знаю, чем мне не нравилась данная версия. Наверное, только тем, что я не додумался до нее самостоятельно.

— Не веришь? — устало фыркнул Андрей Андреевич, — У меня непробиваемое алиби. Целый самолет и сотрудники аэропортов. Мог бы просто спросить… Впрочем, если тебя и это не убеждает, поинтересуйся у Курдюмова. Помнишь старшего следователя? Поверь, кто-кто, а он-то меня проверял в первую очередь, да еще и с особой тщательностью!

Тут возразить мне оказалось нечего. Действительно, если за дело брался Курдюмов… Их странная вражда с Батей делала из следователя самого старательного проверяющего. И уж если он не нашел ничего подозрительного… Значит, Андрей Андреевич действительно не при чем.

— И ради чего все это… — разочарованно выдохнул я, — Неужели ради бесполезной безделушки?

Подошел вплотную к Василию, протянул руку. Мужчина дернулся, но отстраниться не давали наручники. Кисть скользнула в нагрудный карман чужой куртки, пальцы нащупали миниатюрный браслет. Вытащил кошелек-флешку, аккуратно держа устройство на открытой ладони. Удивительно, но аппарат и впрямь оказался чертовски похож на тот, что я приобрел у Джаеша.

— Неужели оно того стоило? — я внимательно наблюдал за выражением лица мужчины.

— Тебе не понять, паренек, — хрипло выплюнул Василий, — Потому что у тебя никогда не было по-настоящему много денег. И ты знать не знаешь, насколько крупное состояние меняет все!

Я отступил назад, встав рядышком с Батей. Теперь уже убийца не казался грозным. Скорее — жалким и потерянным.

— Пожалуй, ты прав, — тихо проговорил, обращаясь как бы ко всем сразу, — Так пусть эта вещица побудет в надежных руках.

Протянул кошелек Бате. Тот спокойно кивнул, принимая пластиковую безделушку. Небрежно подбросил флешку на ладони и сунул куда-то за пазуху.

— История с паролем — это, конечно, выдумка? — невзначай поинтересовался Андрей Андреевич.

Говорить сил уже не было — ограничился тяжелым кивком.

— Я так и подумал, — вздохнул Батя, — Не слишком оригинально, но… все же сработало. Алчность настолько затмила разум, что Вася уже не мог мыслить рационально…

— И что… будет теперь? — как-то тускло выдавил я.

— С ним-то? — Андрей Андреевич кивнул на пойманного преступника, — Вообще, с точки зрения закона — ничего особо страшного. Сам подумай, какие улики мы можем предъявить. А самое главное, какую вину возможно доказать?

Батя тяжело покачал головой, будто оценивая собственноручно обрисованные перспективы.

— Даже если удастся доказать причастность Василия к убийствам — а это далеко не факт — максимум ему светит лет десять-пятнадцать тюрьмы. Да и то… за хорошее поведение скостят половину… Глядишь, годиков через семь будет наш «товарищ» снова разгуливать на свободе, как ни в чем не бывало.

Он рассказывал об этом настолько устало, будто бы сам чертовски огорчен сложившейся ситуацией. Ну и я, если честно, проникся… Как-то все это казалось… неправильно. Убийца отправил на тот свет троих, одна жертва все еще борется за жизнь; а сам, получается, будет жить припеваючи. Даже не слишком пострадает, если задуматься.

— Хреновая перспектива, — пробормотал сквозь зубы.

— Ну… есть и другие варианты, — глядя куда-то в сторону тихо выдохнул Батя, — Вот только выбрать должен ты. Сам изловил злодея, сам и решай, как с ним поступить.

Недоумевающе воззрился на детектива, а тот вдруг протянул мне непонятно откуда взявшийся пистолет. Я оказался настолько удивлен, что невольно взял оружие в руки, хоть умом и понимал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Никогда не стоит лапать непонятное и чужое, ибо отпечатки пальцев никто не отменял. Впрочем, ситуация не та, да и компания не располагает к подобным подставам.

— Мы с Дианой сейчас выйдем, — мягко заговорил Андрей Андреевич, — Ты останешься один на один с данным… субъектом. Посмотри на него, поговори, подумай. И сделай то, что посчитаешь верным. Только не тяни.

Мужчина спокойно пошел прочь, а девушка и так уже скрылась где-то в тени.

— Насчет полиции не переживай, — не оборачиваясь добавил Андрей Андреевич, — Нужную версию состряпаем… Вынужденная самооборона или что-то вроде того. В конце концов, никто не станет тебя судить за то, что остановил маньяка.

— Погоди! — от волнения я даже перешел на «ты», — Ты предлагаешь мне… убить Василия?

— Я предлагаю поступить по справедливости, — жестко отчеканил мужчина, притормозив на самой границе света и тьмы, — Надеюсь, ты хорошо понимаешь разницу между справедливостью и правосудием?

С этими словами он скрылся во тьме. Еще несколько минут до слуха доносился звук удаляющихся шагов. Потом все стихло. Только дыхание двух людей: мое и скованного убийцы.

Разница… В теории, ее, наверное, не должно быть. Что такое правосудие, как не воздаяние по справедливости? Вот только справедливость каждый понимает по-своему. Для кого-то это «око за око». Другие придерживаются принципа «не убий». Я хорошо понимал и первых, и вторых. Не могу сказать, к какой категории склоняюсь. Вообще-то, я против насилия, но если некто угрожает мне или моей семье…

Еще одно убеждение, которое сформировалось из не слишком благополучного детства: правосудие должно быть неотвратимым и соразмерным. Только тогда оно и является правосудием, а не профанацией. Тот, кто убил трех невиновных людей, не может, да просто не должен спокойно жить и наслаждаться всеми благами жизни. Такое развитие событий не вписывается ни в одну концепцию справедливости.

Но что делать, если таково наше правосудие? Вероятно, все — и полицейские, и адвокаты, и судьи — будут твердо уверены в виновности подсудимого. Но