имеет никакого отношения к тому, что твоя мать нам помешала. Все дело в том, что я бывший заключенный.

— О слава богу, — пробормотала она.

Я потрясенно моргнул. — Слава богу?

— Думала, ты отвергаешь меня, потому что нас постоянно прерывает моя мать, словно я наивная девочка-подросток. Но никак не из-за того, что ты бывший заключенный.

— Бывший заключенный? Рейчел, я сидел в тюрьме. Ты это понимаешь?

— Да. — Она бросила на меня обиженный взгляд. — Я не идиотка, Рен.

— Тебе не следует здесь находиться.

— Почему? Потому что ты бывший зек?

— Да!

Она закатила глаза. — Меня не волнует твое прошлое.

— Что?

Я осознал, что моя челюсть отвисла от изумления, и поспешно захлопнул рот, когда Рейчел захихикала и продолжила: — Закрой рот, Рен, иначе муха залетит.

Она взяла меня за руку и сжала ее. — Так говорил мой отец. Честно говоря, я уже не очень хорошо его помню. Мне было восемь, когда он сбежал, и мама сожгла все его фото. Так что воспоминания о нем с годами становились все более расплывчатыми. От этого мне было плохо, понимаешь? Я ведь даже не помню его лица. Иногда вспоминаю звук его голоса, но даже он скоро исчезнет. — Она печально улыбнулась. — Мне все равно, что говорила мама, я ни в чем не виновата.

— А чем твоя вина?

— Не имеет значения. Точно так же, как не имеет значения твое прошлое. -

Она взяла меня за руки и потянула. — Да ладно. Отведи меня в спальню.

— Рейч, я не могу.

— Не можешь или не хочешь?

— Я для тебя не достаточно хорош.

— Чушь собачья, — она снова сжала мои руки. — Ты лучшее, что когда-либо со мной случалось, Рен Паркер, и я не отпущу тебя просто так. Плевать, что ты сидел в тюрьме. Тебе же все равно, что я украла тюбик туши из магазина «Уолгринз» в пятнадцать лет?

— Это не одно и то же.

Она лишь пожала плечами, и теперь настала моя очередь сжать ее руки. — Ты даже не спросила, что я сделал, или мама уже все рассказала?

— Не рассказала. Она пыталась, но я не позволила.

— Почему?

— Потому что это не мое дело.

Мгновение я пристально изучал ее. — Я хочу, чтобы ты знала.

— Тогда расскажи, — просто ответила она.

Я попытался высвободить руки, но Рейчел покачала головой. — Нет. Не отстраняйся. Просто скажи мне, милый.

Глубоко вздохнув, я посмотрел на ее милое личико. — Меня воспитывали дядя и тетя. Моя мать была матерью-одиночкой, подсела на наркоту и умерла от передозировки, когда мне было десять. Ее сестра взяла меня к себе. Ее муж оказался пьяницей. Он бил тетю, кузину и меня, особенно когда напивался, что случалось довольно часто.

— О, милый. — Она подалась вперед и обняла меня, прежде чем я успел помешать.

Тогда я вернул объятия, уткнулся лицом в ее шею, пока она поглаживала меня по спине. Через несколько минут мы разомкнули объятия, она прижалась ко мне, и я ее не остановил. Коснулся ее толстой косы, когда Рейчел обхватила меня руками за талию и прижалась щекой к груди.

— Я сбежал, когда мне исполнилось шестнадцать. Через три недели дядя напился и спустился в подвал. Тетя и кузина спали наверху. Дядя отключился, когда курил, и дом загорелся. Все погибли.

— Мне очень жаль, — тихо повторила она.

Я поцеловал ее в макушку. — Я жил на улице до девятнадцати лет, потом арест за угон авто. — Рейчел подняла голову и уставилась на меня. — Я работал на парня по имени Тони, угонял тачки и привозил их в его мастерскую. Понимал, что это неправильно, но мне нужны были деньги. И частично, плевать хотел на закон. Я обозлился... озлобился на весь мир.

— Я не удивлена, — пробормотала она, прежде чем сжать меня в объятиях. — У тебя была хреновая жизнь, Рен.

— Как бы то ни было, Тони возглавлял самую крупную банду угонщиков в городе, и копы уже некоторое время охотились за ним. В конце концов, и его, и всю его банду, включая меня, арестовали. Поскольку мне было всего девятнадцать, судья проявил снисхождение. И я получил от четырех до семи лет, с возможностью УДО.

Она погладила меня по груди через рубашку. — Насколько ужасно было в тюрьме?

— Не очень хорошо, но там я получил образование и старался держаться подальше от проблем. Через четыре года получил условно-досрочное освобождение. Мой офицер по УДО оказался довольно хорошим парнем и очень помог. Нашел место, где я смог остановиться, и не возражал, когда устроился в бар вышибалой. Многим копам по УДО это дерьмо не нравится. Они хотят, чтобы ты нашел работу в офисе или в каком-нибудь гребаном автосалоне. Как бы то ни было, я понравился хозяину бара, и примерно через три месяца он поставил меня за стойку, обучил всему, сделал из меня бармена.

— Тебе нравится работать барменом? — спросила она.

— Нравится. Так нравится иметь собственный бар. Через год я захотел начать все сначала и уехал из города, понимаешь? Поговорил с офицером и получил его разрешение на переезд. Перебрался сюда и несколько лет пахал на стройке, пока Джек не помог мне получить кредит на открытие бара.

— Ты все еще на условно-досрочном освобождении?

Я отрицательно покачал головой. — Нет, это в прошлом. Рейч, я никогда никому не причинял вред. Клянусь. Несколько раз дрался то там, то тут, но...

Она села и обхватила мое лицо ладонями. — Ты хороший человек, Рен Паркер. Это более чем очевидно. Я не боюсь тебя и знаю, что ты не жестокий монстр. Ты самый добрый мужчина из всех.

— А как же твоя мать?

— Я с ней больше не разговариваю.

— Я не встану между тобой и твоей матерью. Не буду...

— Ты ни при чем. Не желаю сейчас вдаваться в подробности, но обещаю в ближайшее время рассказать всю эту грязную историю, — произнесла она. — Моя мама... ну, скажем так, я вычеркнула ее из своей жизни ради себя, а не ради тебя.

— Ты уверена?

— Боже, да. — Рейчел насмешливо посмотрела на меня. — Дело не только в тебе, Рен Паркер. У меня, знаешь ли, тоже имеется багаж.

Я слегка улыбнулся, прежде чем заговорить. — Я для тебя недостаточно хорош.

Рейч нахмурилась, обхватив ладонями мое лицо. — Скажи это еще раз, и клянусь, заставлю тебя ласкать меня тысячу раз, прежде чем отсосу твой член.

Я невольно рассмеялся, а она прежде чем встать, улыбнулась мне. — Давай, красавчик. Пойдем в спальню.

— Рейчел, мы еще не все обсудили.

— Нет, достаточно разговоров. Топай в спальню и дай пососать твой член, Рен.

Я колебался еще мгновение, и она потянула меня за руки. — Или мне встать перед тобой на колени и умолять?

Расплылся в ленивой ухмылке. — Если ты встанешь передо мной на колени, сладкая, твой ротик окажется слишком заполненным, чтобы умолять.

— Наконец-то. — Она удовлетворенно, словно