недавно было электронным прибором. Думаю, то была рация, возможно, спутниковый телефон. Среди прочего фонарик вырвал покоящийся в толще вод открытый блокнот, до чего же быстро он ушел под воду! Никакой в нем плавучести, зато смотрится оригинально, такие себе письмена на дне.

– Да, ничего не поделаешь, зашла в тупик моя затея с письмом. Бумага размокла, писать более не на чем. Да и что писать! Кому? Зачем?

Свет погас. На этот раз не спонтанно, я сам его выключил. Пусть с памятью моей проблемы, но истина есть истина – нужно экономить. «Нужно все экономить, в том числе и энергию. Никто не скажет, сколько мне еще болтаться в этих мрачных водах. Батареек, это я точно знаю, у меня нет, есть лишь с десяток фонариков. Не могу сказать, откуда они взялись, то ли производитель плота не поскупился, то ли я проявил смекалку, готовясь к отплытию. Неважно все это, в любом случае надолго их не хватит, нельзя об этом забывать, если хочу выжить. Конечно, если хочу выжить, а хочу ли я этого, тот еще вопрос».

Сами собой глаза закрылись. Нахлынуло спокойствие. Настоящее, ни с чем несравнимое. Даже волны, которые все еще развлекались, слегка подбрасывая надувную игрушку с человеком внутри, несколько умерили свой пыл. Плот чуточку выровнялся, лишь покачивался он, легко так, будто убаюкивал.

Сквозь наступившее спокойствие прорвался громкий крик, противный, надрывный. Я знаю, так чайки кричат. Очень уж голосистые они создания. Хотя, может, все не так? Может, его и не было, крика этого? Может, показалось? Нет, наверняка показалось, ведь чайки, я почти уверен, означают берег, а где тот берег, если куда ни глянь – тьма непроглядная…

Удалось поспать. Сидя. Не могу сказать как долго. Может, несколько минут, может, часов. Глубокий сон, настоящий, с приятным сновидением. Возможно, оно не полностью было приятным, возможно, я вспомнил только приятную его часть. Не знаю. В любом случае я здорово отдохнул. Настолько, что даже улыбнулся себе невидимой в темноте улыбкой. В благодарность за улыбку подуставшая моя память выдала фрагмент воспоминания. Нечеткий, неяркий, может статься это и не воспоминание вовсе, а лишь частичка сна в той приятной и непонятной его части.

Мне привиделся корабль. Точнее, яхта. Нет, не из тех судов с тонкими граничащими с нежностью обводами корпусов и высоченными мачтами, не из тех, что радуют глаз парусами, пробуждая дремлющую в каждом без исключения человеке романтичность. Это судно другого плана, ему не нужен ветер, подгоняет его сила мощных двигателей, но разве в этом суть!

Да, то была яхта. Большое судно, немногим уступающее размерами приличному круизному лайнеру. Великолепное судно, его белые борта, переливались всеми цветами радуги, вокруг на многие мили разносилась громкая музыка. Вечеринка? Празднуют что-то? Пожалуй, но это еще не все!

Бредущего по многочисленным коридорам, я увидел себя. Узнал себя, не сразу, правда, но узнал. Странный я какой-то! На мне огромный пуховик, я в нем будто пингвин после купания взобравшийся на родную льдину. Из подранной ткани во все стороны торчат перья. Некоторые из них, повинуясь резким порывам ветра, беспрепятственно влетающего через открытые двери кают и распахнутые настежь иллюминаторы, улетают, уносятся вдаль.

Походка у меня тоже пингвинья, перекатываюсь с ноги на ногу. Еще и сгорбленный весь какой-то, будто тяжесть на моих плечах неподъемная. Нет, пингвин, как ни смотри! Бредет такой себе по коридору, заглядывает во все помещения, с каждым шагом мрачнеет сильнее, наклоняется ниже. Что это со мной? Ищу кого-то? Не могу найти? Возможно. Вполне возможно, ведь яхта совершенно безлюдна, лишь свет, музыка и я. Просто последняя вечеринка на «Летучем голландце»…

– Вот если взять и отбросить тот непреложный факт, что в данный момент я нахожусь посреди моря, плыву куда-то на чертовом плоту, можно было бы сразу решить, что это просто сон, а так, даже и не знаю… – пробормотал я, чувствуя, как исчезают остатки относительно хорошего настроения. Кивнул, отвечая своим мыслям, включил фонарик и протянул руку к одному из плавающих в воде пакетиков. Разорвал полиэтилен, впился зубами в питательную плитку. Странная субстанция, будто шоколад смешали со старым салом. – Зато калорийно…

Несколько глотков чистой воды довершили трапезу. Я почувствовал заметное облегчение. Все-таки болтаться на волнах на полный желудок гораздо приятнее. Пусть даже он не очень-то и полный. Эх, сейчас бы на вечеринку, ту, из моего сна! Пусть даже и без людей, так еще лучше, общество сейчас мне нужно меньше всего.

Еще один фрагмент воспоминаний пробился сквозь пелену забытья. На этот раз не было никакой яхты, зато был особняк на берегу. Тоже очень даже роскошный: большие окна, футуристическая архитектура, современный дизайн. Фасад с видом на море, вокруг разбит парк, аллеи со скульптурами. Похоже, поздняя осень, по такому случаю деревья надели свои самые яркие наряды, правда, не все. Не всем достались красные и желтые одежды, многих обделила природа, не подарила она кипарисам желтизны, не дала яркого одеяния туям, соснам, елям…

Сквозь открытые окна на пляж вылетали оглушающие как раскаты грома звуки ударных инструментов, слышался пронзительный визг какой-то доморощенной певицы. Не песня, а одно сплошное издевательство. Она не развлекала, нет, не нежила, задуматься заставляла, выливаясь в один простой до невозможности вопрос: «Неужели вокальный талант заключается в том, чтобы своим голосом заглушить музыку?».

Особняк все ближе. В окне первого этажа видна она, певунья. Нет, в принципе очень даже ничего, если не прислушиваться. Платиновая блондинка с неимоверно ярким (под цвет осеннего парка) макияжем. Подобная раскраска наверняка послужила бы эталоном любому уважающему себя индейцу, откопавшему топор войны! Конечно, это лишь субъективное восприятие…

Затихла музыка, девица прокричала последнюю строчку и также замолчала. Минуту она топталась на месте, не решаясь выпустить из рук внушительных размеров микрофон, после начала пританцовывать. Надо признать, что если с пением у нее не сложилось, то двигалась она очень даже неплохо, хотя, это опять-таки мое личное мнение.

Блондинка перестала кружить, поклонилась куда-то в глубину зала, резко повернулась к окну, кивнула, призывно помахала рукой. Мне? Трудно судить об этом, но все может быть, ведь, кажется, мы с ней знакомы, да точно знакомы, я уверен! Почти уверен…

Чувствуя, что поток нахлынувших воспоминаний может сбить с ног не хуже морской волны я попытался встать. Приподнялся, отчего закружилась голова, а в глазах заметно потемнело. Ноги задрожали, прогнулись в коленях, я начал оседать. Экспериментировать сразу же расхотелось.